Важна только любовь - [27]

Адриана опустила глаза.

— Я… мне лучше вернуться к работе, — пробормотала она. Он все видел и все понял. И это плохо. Как ей отныне иметь дело с человеком, который сначала обвел ее вокруг пальца, а потом поцеловал? Теперь он знает о ней больше, чем любой другой. Как вернуться к приятной, ни к чему не обязывающей болтовне? Что сказать своему сантехнику, после того как ты только что призналась ему, что муж изменял тебе? После того как его язык побывал у тебя во рту? В ней начал подниматься истерический смешок, но она подавила его.

— Этот идиот Лу прав только в одном, — Каттер словно почувствовал ее смятение, — нельзя так проводить отпуск.

Он тоже хочет замять этот эпизод, с облегчением подумала Адриана, не собирается доискиваться деталей, выуживать из нее историю с Харви. Правда, это только передышка — он все-таки хочет знать. Но сейчас дознание можно ненадолго отсрочить.

— Да, ты прав, это не отдых, — согласилась она. — Вообще-то, это полное дерьмо.

Он усмехнулся такому нехарактерному для нее выражению, а потом нахмурился.

— Тогда зачем ты этим занимаешься? Она отошла, поправила рубашку, пригладила волосы — пусть со щек сойдет наконец лихорадочный румянец.

— Ну, думала, это поможет. — И, заметив его недоумение, добавила:

— Собралась начать новую жизнь после смерти Харви — чтобы все блестело как новенькое.

Она оглядела кухню — ананасный запах чистящего средства висел в воздухе.

— Но сейчас меня от этого тошнит. В понедельник на работу, а, кроме одного дня на озере, я все время просидела дома. По-моему, я немного свихнулась на чистоте.

— Что тебе нужно, — авторитетно заявил Каттер, — так это немного свежего воздуха! — Схватив ее за руку, распахнул стеклянную дверь, ведущую с кухни прямо во двор, и потянул на улицу. Там поставил прямо в центре маленького квадратика травы и приказал:

— Дыши!

Адриана улыбнулась его серьезному тону… Но солнечные лучи так нежно греют, сирень стоит в цвету, наполняя воздух благоуханием, кусочек неба над головой сияюще чист, его рука держит ее руку крепко и уверенно… Она прикрыла глаза, подставила лицо солнцу и… вправду стала дышать.

Сделала несколько вдохов, сказала «спасибо», почувствовала, что он смотрит на нее и что взгляд у него теплее солнечного луча. Но теперь ее больше не охватывало смущение. Опасный пожар в Каттере потух, лицо у него выражало лишь искреннюю заботу.

— Тебе нужны качели на крыльце.

— Знаю, да. — Ей действительно нужны качели, и Адриана даже не удивилась, что он помнит об этом ее детском желании. — Но сначала мне нужно крыльцо.

— И сад… — продолжал он мечтательно. — Пойдем! Он потянул ее за руку через кухню, по ступенькам, к входной двери. Вывел на улицу к своему фургону на стоянке.

— Погоди минутку, Каттер…

— У меня есть сад. — Распахнул дверцу фургона и, легко приподняв ее за талию, подсадил на сиденье. Его руки слегка скользнули ей по бедрам.

— Но та папка… — начала она. — Я обещала Лу… — Протест замер у нее на губах.

— Пожалуйста! — проговорил он.

Не говоря больше ни слова, она откинулась на спинку сиденья.

Он улыбнулся мальчишеской задорной улыбкой и прыгнул к ней.

— Кажется, я сказал волшебное слово? Она улыбнулась в ответ и неожиданно пожалела, что отодвинулась так далеко, — сейчас ощутить бы, как его бедро прижмется ей к ноге…

— А куда мы едем?

— В Оук-Гровз есть один сад, требующий участия и внимания.

— Это где твои родители? Он кивнул.

— У мамы не хватает времени за ним следить. Я нанял садовника подстригать газон, но она и близко не подпускает его к своим помидорам. — Он оглядел ее. Кроме того, тебе не повредит опустить руки в настоящую, первосортную грязь. Можешь притвориться, что сорняки, которые ты выдергиваешь с корнем, это… Он повернулся к дороге. — В общем, работа в саду окажет на тебя благотворное воздействие.

Хотел ли он сказать «притвориться, что это Харви»? Ей, впрочем, все равно. Сейчас хорошо бы погрузить руки ему в волосы, а не в грязь, пропустить их между пальцами, почувствовать, как они послушно ложатся под ее нежными ладонями.

«Прекрати!» — одернула она себя, сжимая руки между коленей. Этот поцелуй всего лишь эмоциональная разрядка, и не надо, чтобы он значил нечто большее.

Они подъехали по тенистой аллее к белому домику в пригороде Оук-Гровз.

— Видишь? — Каттер указал через окно фургона. — Качели.

Да, на крыльце висят качели. Легкая плетеная мебель, цветут белые петунии… Над невероятно ровным, словно причесанным, газоном взлетают капли воды, отбрасывая радужные искорки. В десять лет она мечтала о таком доме.

— Как красиво! — заметила она, выбираясь из фургона.

Он помедлил, глядя, как она наслаждается прозрачным ветерком, колышущим листья больших деревьев, и солнцем, танцующим с тенями по земле. Потом она прошла за ним вдоль кирпичной стены, обсаженной высокими розовыми и белыми флоксами. Подождала на крыльце, пока он откроет дверь своим ключом.

— Утром мама отвозит отца на процедуры, — пояснил он, поворачивая ручку, у него артрит. — Дверь тихо скрипнула, — Ты должна посмотреть на перила и каминную полку, которые он сделал сам. Помнишь, я тебе рассказывал?

Адриана вошла за ним в дом, удивляясь разнообразию цветастых кушеток и стульев, потертым деревянным полам, белым кружевным салфеткам на старинной тяжеловатой мебели. Каттер сразу двинулся в центр просторной комнаты с высокими потолками — здесь стоял камин. Каттер с любовью провел рукой по полированному резному дереву.