Вайолет, созданная из шипов - [5]

Несмотря на то, что мой рост невысок, я выделяюсь в толпе своей толстой черной косой и сияющей при движениях мантией. Взгляды близстоящих начинают обращаться ко мне в поисках ответов, чего я хотела бы избежать.

Я тяжело вздыхаю, когда дама рядом со мной, укрытая шалью, три раза кивает головой в мою сторону, пытаясь заставить кого-нибудь взять на себя инициативу и задать мне вопрос. После четвертой попытки она сдается, и сама обращается ко мне, начав с поклона:

– Всевидящая госпожа, разве в скором времени не должна состояться свадьба? Вы же сказали…

– Что Его Высочество найдет истинную любовь до окончания путешествия, – заканчиваю я, делая акцент на последнем слове. – Не в конце его поездки. Очевидно, что путь его еще не окончен.

Вот почему точные слова так важны.

Я придумываю себе оправдание и покидаю толпу, имитируя приступ головной боли. Проталкиваясь обратно во дворец, вижу, как последствия моего ответа отражаются шоком на лицах людей и перешептыванием. Новости распространятся по городу еще до наступления темноты.

Недалеко раздаются эхом громкие шаги Сайруса, кричащие о том, что сейчас Его Высочество не намерен отвечать ни на какие вопросы. Полы его плаща развеваются, когда он направляется мимо меня в то крыло, где находится кабинет его отца.

Не удержаться, чтобы не окликнуть его:

– Не люблю повторять эту избитую фразу: «Я же говорила, принцесса». Хотя, подожди, все-таки люблю. Я же говорила!

Он даже не останавливается, чтобы бросить на меня сердитый взгляд.

Попытка Сайруса взбунтоваться причиняет неудобства нам обоим, но больше ему, чем мне. Королю Эмилиусу знакомы настроения своего сына. Несмотря на улыбки, что принц расточает на публике, Сайрус спорит со своим отцом куда чаще, чем со мной, и, насколько мне известно, не одержал ни одной победы. А все потому, что, сколько себя помню, король Эмилиус еще ни разу не менял своих взглядов и решений.

Я же, в отличие от принца, всегда пользовалась благосклонностью короля, и Сайрус злится на меня за это. Уважение его отца тяжело заслужить. Оно так же редко, как сокровища, добытые из самых глубин драконьих пещер. И это уважение может защитить меня, даже когда Сайрус взойдет на престол. Король Эмилиус наверняка продолжит дергать за нужные ему ниточки управления Эвинией и после передачи короны. Членов Совета герцогов король выбрал лично, поэтому каждый предан ему, и в этом кроется истинная сила Эмилиуса.

Когда я возвращаюсь в башню, вечер уже окрашивает небо в свои цвета. Я всегда наслаждаюсь этими часами, потому что из-за позднего времени никто уже не придет ко мне за помощью. Поднявшись в спальню, разжигаю очаг и набираю холодную ванну. Мантия соскальзывает с моих плеч, я расстегиваю пуговицы на своей юбке и стягиваю блузку через голову.

Собравшись с духом, сажусь в воду и начинаю мыться при свете камина. Старые шрамы почти исчезли с моей смягченной мылом кожи. Волосы распадаются вокруг меня, темные, словно чернила, и тяжелые от душистой воды.

Увидев меня сегодняшнюю, никто даже не подумал бы, что я родилась тощим сорняком среди трущоб Лунного квартала. Сейчас у меня есть своя башня с белоснежной ванной и кровать, заправленная шелковыми простынями. Я умею читать и писать, ем то, что едят короли, а люди кланяются мне.

И все же ни титул, ни башня не могут стереть из умов людей страх неизвестности. Особенно когда что-то столь странное, как магия, живет в ком-то столь необычном, как девочка с заморской внешностью. У меня и шансов-то не было. Мне стоит помнить об этом, когда я в следующий раз решу вести себя с принцем высокомерно, даже если буду права.

Обсохнув, я натягиваю ночную сорочку и обессилено падаю на кровать.

Стоит мне закрыть глаза, как внизу раздается звон.

Затем снова.

Дзынь-дзынь-дзынь.

Шкафы скрипят? Я хмурюсь.

Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь.

Хихиканье.

Мое сердцебиение громко стучит в ушах. Не может быть такого, что в башне я не одна. Выскользнув из постели, хватаю ближайший предмет, который смогла найти в темноте, – щетку, что стояла у ванны. Я осторожно спускаюсь по лестнице, едва дыша и стараясь ступать как можно тише, чтобы ступени не заскрипели.

В абсолютной тьме обхожу комнату, проводя ладонью по трещинам стен, но единственным звуком остаются мои шаркающие по полу шаги.

Никого тут нет. Но все же спрашиваю в темноту, чтобы успокоится.

– Кто здесь?

Я слышу шипение, подобное тому, как на раскаленном металле шипит плоть. Широко размахивая щеткой, я, наконец, ударяю по чему-то твердому, заставляя это со стуком упасть и покатиться по полу.

Деревянный поднос и миска. Я выдыхаю.

Смех эхом заполняет комнату.

Ха-ха-ха.

Вай-о-лет.

Я вновь оборачиваюсь, спотыкаясь. Эхо моего имени звучит где-то сзади, везде и нигде одновременно.

Какое подходящее у тебя имя. Вай-о-лет.

Слова накладываются друг на друга эхом многих голосов, сливаясь в один. Сердце колотится, этот голос неземной.

Мерзкая.

Вай-о-лет.

Лунная Вайолет.

Эти голоса мне знакомы, хоть я никогда до этого их не слышала. Знакомы на уровне инстинктов, врожденные, часть моей души.

– Кто вы?

Спрашиваю, хоть и знаю ответ.

Два тусклых огонька вспыхивают далеко во тьме. Дыхание перехватывает. Ничто в этой комнате не может давать подобный свет.