Вайделот - [34]

Обычно на большой турнир, который устраивали короли и богатые вельможи, рыцари стекались со всех сторон. Одни были в великолепном одеянии и с многочисленной свитой, а другие – с черным или вороненым оружием, без всякой свиты, и становились они в стороне от своих блистающих роскошью собратьев. Щиты этих мрачных рыцарей были покрыты чехлами, и зрители могли увидеть их гербы лишь в том случае, если чехлы будут пробиты копьями и мечами. Тогда только присутствующие на турнире могли узнать, кто эти храбрые витязи, так тщательно скрывающие свои имена.

Это были в основном несчастные рыцари, не знавшие счастья в любви, так как избранные ими «дамы сердца» оставались к ним совершенно равнодушными. Иной из этих черных рыцарей по указанию прорицателя появлялся на турнире в надежде на славу взамен любви.

А на не очень представительный турнир, – как тот, что должен был начаться с минуты на минуту по отмашке маршала Тевтонского ордена Дитриха фон Бернхайма, – чаще всего приезжали совсем бедные витязи без роду-племени. Будучи в звании рыцарей низшего разряда – бакалавров, они искали случая отличиться и заявить о себе какой-либо доблестью, каким-нибудь выдающимся подвигом. Щиты у них были совершенно белые, и только победа над противником могла доставить им герб. Девизом рыцарей-бакалавров была фраза: «Честь превыше всего».

Увы, и Ханс фон Поленц не мог похвалиться победами на турнирах. Лишь по пути в Эльбинг он сразился со странствующим рыцарем и оказался победителем, но тот был настолько беден, что юноша пожалел его и не стал отбирать у него коня и оружие, как того требовал неписаный устав таких единичных поединков. Сделать это означало приговорить несчастного рыцаря к голодной смерти. Впрочем, бедняге могло и «повезти», повстречай он лесных разбойников, коих за годы Крестовых походов расплодилось немеряно. Они убили бы рыцаря быстро и безо всяких церемоний.

Глупая щедрость господина так расстроила и рассердила Эриха, что он всю дорогу до Эльбинга бурчал, как старый дед. Оруженосец уже мысленно видел себя не на костлявом муле, а на молодом и бодром коньке поверженного рыцаря (о панцире и говорить нечего; он был как раз ему впору), и неожиданное решение хозяина напрочь выбило Эриха из колеи.

Едва монах и менестрель закончили свои упражнения с тренчерами, как герольд начал представлять рыцарей, которые должны были принять участие в турнире.

– …Благородный рыцарь, брат Буркхард фон Хорнхаузен! – выкрикивал герольд после того, как закованный в броню тевтонец выезжал на середину ристалища и звучал сигнал боевого рога. – Благородный рыцарь, брат Анно фон Зангерхаузен! Брат Эберхард фон Сейне! Брат Андреас фон Штирланд!..

После тевтонцев на ристалище начали выезжать искатели приключений из других стран.

– Рыцари из Польши! – надрывался герольд. – Герланд Чарны, герб Сулима! Сцибор Кальский, герб Роза! Миколай Пухала, герб Венява! Януш из Гур, герб Габданк! Скарбек Бжозогловый, герб Гжималя! Якуб Мальский, герб Наленч!..

Поляков сменили рыцари из Венгрии.

– Гуйд из Маромороша, герб Драг-Сас! – герольд даже охрип от большого напряжения. – Андраш Карольи из Карей!..

– Однако! – удивленно сказал Хуберт. – Народу собралось как на большой королевский турнир.

– Все в руках Господа… хрум-хрум!.. нашего, – ответил ему монах, усиленно работая челюстями.

Доев свой бутерброд, он начал жевать сухарь, припрятанный им до худших времен. К счастью, они еще не наступили, но не очень толстые тренчеры и несколько ломтиков окорока, переименованного в рыбу, только раздразнили аппетит странствующего проповедника. И отец Руперт, не надеясь на щедрость Хуберта (никогда не забывая, что изобилие может внезапно смениться голодом, менестрель всегда имел в сумке запас харчей), принялся ублажать изрядно засушенной хлебной коркой прожорливого червя в своей бездонной утробе.

– Это он собрал здесь столько достойных воителей, которые принесли в эти дикие земли свет истинной веры и теперь готовятся обратить и других скверных язычников в добропорядочных христиан, – продолжал святой отец.

– Боюсь, что после этого похода некого будет обращать в истинную веру, – с иронией парировал менестрель. – А еще я предполагаю, что язычники, до того времени, как погибнут под копытами рыцарских коней и разбегутся по лесам, могут преподнести тевтонцам много интересных сюрпризов. Видите ли, святой отец, вопросы веры наиболее сложные и, как уже понятно, наиболее кровопролитные. Чего стоит одно лишь упрямство сарацин, перемоловших в Святой земле цвет европейского рыцарства.

– Путь к сияющим вершинам святой истины длинен и тяжел, – ханжески ответил монах, стряхивая крошки со своего одеяния. – Дорогу осилит идущий, ибо сказано в Святом Писании…

Он не успел закончить фразу, потому что его слова заглушил рев рогов, и рыцари, которых герольд и его помощники-судьи разделили на две группы, начали разъезжаться по разные стороны ристалища. В одной группе, как и следовало ожидать, находились рыцари Тевтонского ордена, а в другой – все остальные, в том числе и славянские рыцари из Померании, которой правил князь Барним I Добрый. Ханс фон Поленц лишь губу прикусил в досаде; ему хотелось сражаться бок о бок с таким признанным турнирным бойцом, как барон Буркхард фон Хорнхаузен, а теперь придется стать его противником, что не очень радовало юного рыцаря.