Вайдекр, или Темная страсть - [193]

Мистер Гилби оказался пунктуальным человеком. Но это было единственное, что мне в нем понравилось. Это оказался высокий, аккуратно, даже щеголевато одетый мужчина с лицом ласки и пронырливым взглядом. Он непрестанно кланялся. Ему было известно, что прежде вайдекрская пшеница не появлялась на лондонском рынке. Обычно ее сначала предлагают людям, которые заработали ее своим трудом. Кроме того, мистер Гилби прекрасно знал, что каждый сквайр недолюбливает и остерегается лондонских торговцев и дельцов, которые так и норовят обмануть и обсчитать помещика. Он успел выяснить, — и я боялась, что это известно еще половине Сити, — что поместье отягощено долгами, а расписки и закладные находятся в руках мистера Ллевеллина, банкиров и двух других лондонских торговцев. Он знал все это так же хорошо, как я, но ничем этого не показывал.

Мистер Гилби внимательно оглядел наши леса, мысленно оценивая их, и обвел взглядом поле пшеницы, к которому я его привезла.

— Это все? — спросил он.

— Да, — коротко ответила я.

Он кивнул и попросил меня остановить коляску. Я так и сделала и долго потом ждала, пока он прогуливался вдоль поля, ступая как хозяин. Потом он сорвал полную горсть колосьев, очистил их от серо-зеленой шелухи, кинул в рот и принялся задумчиво жевать, напомнив мне саранчу, которую я как-то неосторожно привезла на свое поле. Единственным способом сдержать мое отвращение к нему было оставаться такой же холодной и бесстрастной, как он. Это оказалось легко сделать. Боль оттого, что я пустила этого торговца на землю, хотя мой отец клялся не иметь с ними дела, обратила меня в лед.

— Хорошо, — сказал мистер Гилби, забираясь в коляску. — Отличная пшеница, многообещающая. Но это весьма ненадежное дело — покупать урожай на корню. Вам придется оплатить риск, миссис Мак-Эндрю.

— Разумеется, — мирно согласилась я. — Не хотите ли взглянуть на нижние поля?

Он кивнул, и мы отправились туда. Я старалась не смотреть по сторонам. Слева простиралась плантация, которую с такой любовью посадил мой отец. Но деревья уже не принадлежали нам. Они были проданы мистеру Ллевеллину, даже не успев вырасти. А сейчас я продавала зерно, которое было еще зеленым. Ничто больше не принадлежало Вайдекру. Ни деревья. Ни поля. Ни я сама.

Когда мы подъехали к полю, мистер Гилби опять вышел. На этих северных склонах пшеница оказалась ниже, и те колосья, которые он методично жевал, были совсем зеленые, но вызвали его одобрение.

— Хорошо, — сказал он опять. — Но рискованное дело. Очень рискованное.

Он ходил по моим полям и смотрел в мое небо так, будто мог купить его тоже. И было ясно, что голубые небеса и горячая земля были покупкой тоже «хорошей, но рискованной».

Мистер Гилби захотел посмотреть поля на общественной земле, и нам пришлось проехать через Экр. Ни одна дверь не открылась, ни одно лицо не выглянуло в окошко, пока мы проезжали по улице, будто в деревне никого не осталось.

— Очень тихое место, — заметил мистер Гилби.

— Да, — сухо отозвалась я, — но не пустое, можете быть уверены.

— Затруднения с бедными? — вопросительно поднял он брови. — Не могут приспособиться? Или просто не хотят?

— Нет, — коротко ответила я.

— Плохо дело, — пробормотал он. — Никаких пожаров поблизости не было? Урожай не портят? Набеги на амбары не делают?

— У нас не бывает ничего такого, — отрезала я. — Они жалуются, но на большее не осмеливаются.

— Хорошо, — сказал он. — Но рискованно.

— Рискованно? — переспросила я, стегнув Соррель и стремясь скорее покинуть эту вымершую улицу.

— Рискованно, — повторил торговец. — Я даже не стану рассказывать вам, сколько трудностей у меня с доставкой зерна в Лондон. Я видел матерей, ложившихся на дорогу прямо с детьми. Я видел отцов, останавливающих мои фуры с зерном и проклинающих кучеров. Меня самого пару раз задерживала толпа. И мне пришлось раз даже продать им зерно по рыночной цене, чтобы они меня отпустили.

— Здесь такого не случится, — твердо пообещала я, но холодок мрачного предчувствия пробежал у меня по спине.

— Будем надеяться, — согласился он. — Суссекс сейчас спокойное место.

Мы вернулись домой, и я пригласила его в свою контору.

— Очень приятная комната, — произнес он, оглядываясь по сторонам.

— Благодарю вас, — нехотя сказала я и велела подать чай.

Пока Страйд сервировал стол, мистер Гилби с одобрением оглядел мои книжные полки, потрогал стул и даже легким движением попробовал, как он вращается. Затем он постучал пальцами по спинке стула и пошаркал ногами по ковру. Даже пока он пил чай, его глазки все бегали вокруг, рассматривая и ореховые двери, и сейф для наличных денег под моим столом, а уши прислушивались к пению птиц и жужжанью пчел за окном. Комфорт и элегантность комнаты, обставленной более сотни лет назад, произвели на него впечатление.

— Вот мое предложение, — наконец сказал он, доставая лист бумаги. — Я не стану торговаться с вами, миссис Мак-Эндрю, вы для этого слишком хороший хозяин. И знаете, сколько стоит ваша пшеница. Она хороша, но дело рискованное. Мне не понравились ваши дороги, они слишком опасные, и мне не понравилась ваша деревня, она слишком пустынная. Но урожай ваш хорош. И вот моя цена.