Вайдекр, или Темная страсть - [179]

Я попросила еще горячей воды. Мне необходимо было смыть все следы его мокрых поцелуев со своей кожи.

Я бессильна сейчас что-либо предпринимать, размышляла я про себя, пока Люси обливала меня горячей водой и растирала жесткой щеткой спину от шеи до поясницы.

В самом худшем случае Джон и Селия явятся сюда наподобие карающих ангелов, чтобы разрушить мои злобные коварные планы. Джон может выяснить, что Гарри — отец Ричарда, и если тайна Селии — что Джулия тоже мой ребенок — станет всем известной, это может погубить меня.

Но на эту перспективу я смотрела сквозь пальцы. Я считала, что смогу справиться с подобной угрозой. Джон слишком долго пребывал в замкнутой атмосфере дорогой клиники и не готов к нашей сумасшедшей реальной жизни. Я сумела выдворить его в лечебницу, я смогу и с Селией управиться таким же образом. Их рассказы сочтут бредом. И прозвучит довольно убедительно, если я обвиню их во взаимной склонности, которая и довела Джона до пьянства и свела с ума Селию. Никто не поверит им, если я буду держать голову высоко, как королева, и встречать каждое слово как гнусную клевету.

Но я не предполагала, что они смогут сложить вместе две половинки головоломки.

— Не останавливайся! — обратилась я к Люси, которая послушно продолжала тереть щеткой мои плечи.

Джон был связан своим нежным и бережным отношением к Селии. Я знала это. Я наблюдала за ним в те первые дни, когда он метался между ненавистью ко мне, страстью к пьянству и страхом перед опутывающей нас паутиной. Если бы Джон собрался разоблачить меня перед Селией, разрушить ее брак, разбить ее сердце омерзительной правдой о ее муже, он сделал бы это тогда, когда он, связанный в смирительной рубашке, валялся на полу гостиной. Но он не выдал этой тайны. Он не жалел меня, он оберегал Селию от ужаса, который превратил бы ее жизнь в кромешный ад.

И я не боялась Селии. Если она решится действовать в одиночку, она не станет разоблачать меня. Она дала мне слово чести, а оно много значило для нее, раньше она любила меня, — это заставит ее молчать. К тому же Селия, подобно моей глупой матери, ставит выше всего респектабельность, а выдать меня означало опозорить всех Лейси. Но сильнее всего удержит ее любовь к Джулии, которая могла перевесить любое чувство. Если Селия публично заявит, что я мать Джулии, то, даже опозоренная, я всегда смогу забрать своего ребенка. Какие бы боль и смятение ни царили в ее душе, я была уверена, что она никогда не рискнет заикнуться о Джулии.

Джон и Селия у меня в руках. Они уязвимы, потому что они любят. В отличие от них я была свободна от этих пут. Моя любовь к Ричарду никак не мешала мне. Я могла идти своим путем. Я очень любила малыша, но не стала бы жертвовать собой ради его счастья. Селия и Джон предпочитают страдать. И поэтому я не боюсь их.

— Полотенце, пожалуйста, — сказала я Люси, и она протянула мне грубое, льняное, хорошо прогретое у огня полотенце.

Я растерлась им так сильно, что кожа начала гореть, затем расчесала волосы и распустила их по плечам. На моем теле не сохранилось следов двух беременностей. Живот был плоский и твердый, грудь округлая и упругая, а ноги длинные и гладкие, без всяких признаков вен.

Я любовно огладила себя ладонью, от шеи до мягких завитков волос. Я была такой же очаровательной, как всегда. И скоро мне понадобится любовник. Настоящий любовник, а не поденщик, как Гарри. Мужчина, который будет смеяться надо мной и любить меня, обижать меня и доставлять мне радость. Я со вздохом повернулась и протянула руку к Люси за панталонами. Объятия Ральфа — это лучшее, что было у меня в жизни. Один бог знает, где я еще найду такого. Мне надо смириться с этой потерей и больше не тосковать по нему.

Мне оставалось ждать. Ждать, пока минует это тяжелое время. Ждать, пока появятся деньги и спасут землю от долгов, которые я навлекла на нее. Ждать, пока изобилие зерна избавит моих людей от голода. Тогда я смогу передохнуть. И люди забудут один плохой год, в их памяти останутся лишь те счастливые годы, которые следовали один за другим, пока я была хозяйкой на этой земле.

Сегодня мне предстоит провести еще одно утро в конторе, над столбцами цифр. У мистера Ллевеллина имеются три закладные: на нашу общественную землю, на новую плантацию и на земли, пошедшие в приданое Селии. Чтобы выплачивать по ним, мне пришлось обратиться к нашим банкирам. Сначала проценты у них были довольно низкие, и я была счастлива оттого, что Бог дал мне и Вайдекру короткую передышку. Но они имели право изменять ставки, и сейчас я платила по их займам больше, чем по закладным мистера Ллевеллина. Я попала в то нелепое положение, когда занимаешь деньги для того, чтобы отдавать другие долги. И если я опоздаю хоть с одной выплатой, они все обрушатся на меня.

В прошлом месяце мне пришлось продать самых упитанных ягнят. А в этом месяце, когда должны совпасть выплаты мистеру Ллевеллину и банкирам, я вынуждена буду продать землю. Другого выхода я не видела, хоть не сомневалась, что существуют окольные пути, чтобы выбраться из лабиринта долгов. Я знала только одного человека, который был знаком с методами лондонских дельцов и мог подсказать мне, оправданны ли мои страхи или банкиры забавляются со мной, как опытный рыбак забавляется ловлей лосося, а сами тем временем ждут разорения Вайдекра. Только один человек мог бы помочь мне советом. Но сейчас они с Селией обсуждали, как бы им разрушить мои планы.