Вавилонский голландец - [27]

– Ага, а я узнал, что тебя зовут Гретель?

– Да.

– Так вот, я это тоже помню. И я теперь понимаю еще кое-что.

– Что?

– А то, что я узнал, что меня зовут Ганс, тоже от нее. А ты – что тебя зовут Гретель.

Она долго молчала, и видно было, что она сейчас не здесь, а в том самом садике. Наконец вернулась и тряхнула рыжей головой.

– Может, ты и прав. Но я никогда не задумывалась над этим, если честно. А откуда она знала, как нас зовут?

Ганс поколебался – стоит ли рассказывать дальше или подумать еще самому, и решил – надо уже выложить все сомнения. С кем еще ему было поделиться?

– Вчера я был в библиотеке, менял книжки. И попалась мне в руки вот какая… – Он вытащил из стопки на столе нижнюю, большую и потрепанную, в когда-то ярком переплете. На обложке еще можно было различить смешного человечка, в полосатом колпаке и с длинной бородой. Борода застряла, видимо, в расщелине бревна, и человечек пытался вырваться.

Ганс пролистал первые несколько страниц, потом развернул книжку и молча ткнул пальцем в заголовок – под картинкой, где мальчик и девочка шли, взявшись за руки, по тропинке среди толстых узловатых деревьев.

– «Ганс и Гретель», – прочитала Гретель вслух. – Про что это, милый?

– Там мальчик и девочка заблудились в лесу и попали к ведьме. Она хотела их съесть, но они убежали. Да неважно! Посмотри на картинку, видишь, как они идут?

– Вижу. Мы тоже так везде ходим. – И она углубилась в книжку.

– Ну вот. Ты понимаешь теперь? – спросил Ганс, когда Гретель наконец подняла голову. – Она назвала нас так, потому что вспомнила эту сказку. Посмотри вокруг, на острове и имен-то таких ни у кого нет!

– Жалко, мы не успели ее спросить. Как ты думаешь, а она была ведьмой?

– Я не знаю. Вряд ли – разве ведьмы бывают?

– Я тоже не знаю, но ты помнишь, что она предлагала нам поселиться у нее? – Гретель вскочила и подбежала к нему, обняла за плечи. – Бедный мой! Она посадила бы тебя в хлев и откармливала к Рождеству!

Тут они оба наконец засмеялись.

– Погоди, милая. Давай все-таки вспомним – а что было потом?

– Она угостила нас чаем с пряниками, очень свежими, потом предлагала пожить у нее, а когда мы отказались, дала записку к мисс Джонсон, а та послала нас к миссис Ройс. Мы пошли по Фронт-стрит, потом повернули вверх и добрались досюда. Ты нес рюкзак и сумку и один раз попросил передохнуть. Мне тебя было так жалко!

– А что несла ты?

– Свой рюкзак.

– Прекрасно. – Ганс задумался. Какая-то мысль не могла сконденсироваться у него в голове, и он ее пока отложил. – Пойдем покурим на террасу!

Было уже совсем темно, и даже в порту внизу почти не осталось света – только дрожали красные и зеленые корабельные огни. Цикады то вдруг разом замолкали, то опять начинали свою песню. Нагретая земля в саду пахла кукурузой и сухостью. Гретель прижалась к его плечу, потом долго щелкала зажигалкой, наконец закурила и отодвинулась, остался один огонек.

Ганс пытался найти границу между морем и небом, ну хотя бы между небом и склоном горы, но так и не нашел – разве что по звездам, которые вдруг исчезали в нижней части горизонта.

– Подожди-ка! – вдруг сказала Гретель растерянно из темноты. – Я сразу не поняла одну вещь. Ведь если она назвала нас так просто, из-за сказки, значит, на самом деле нас зовут не так?

– Ну… скажем, не обязательно так, – уточнил Ганс. – Но скорее всего да. По-другому как-то.

– А почему мы не помним этого? Что случилось, в конце концов?

– Пойдем в комнату, будем думать дальше, – предложил Ганс, поднимаясь. Протянул руку в темноте, наткнулся на плечо Гретель, она судорожно вцепилась в его ладонь, и они вдвоем вернулись в комнату. Зажгли свет, нашарив выключатель на стене, потом маленький свет у кровати, потом погасили большой и легли не раздеваясь – она уткнулась носом ему в плечо. Они часто валялись так после занятий любовью и болтали ни о чем, «мурчались», как выражалась Гретель. Сегодня она прижималась к нему тревожно, как будто искала защиты.

– Вот ты начал сегодня этот разговор, – сказала наконец Гретель, – и все как будто треснуло и накренилось.

– Прости. – Он чувствовал себя виноватым, уже давно. – Я не хотел, но мне надо было с кем-то поделиться.

– Да, конечно. – Она потерлась о его плечо щекой. – Но мы все поймем, и снова все будет хорошо. Да?

– Обязательно. Я тебе обещаю. Ничего же плохого пока не случилось?

Гретель помолчала и подняла лицо:

– Я тебе еще одну вещь скажу. Мне кажется, что это все не просто так.

– Эти пчелы не просто так, – пробормотал он.

– Какие пчелы?

– Не знаю, – признался Ганс после паузы. – Это я тоже забыл. Но я знаю точно, что пчелы – это не просто так!

Они облегченно расхохотались, и Гретель пружиной вскочила, зажгла большой свет и стала крутить что-то вроде фуэте, пока не зацепилась краем юбки за кресло и не обрушила его с грохотом. Раздался еще и подозрительный треск, Гретель извернула шею и с придушенным воплем ухватилась за бедро. Поздно: юбка треснула, даже не по шву, а поперек.

– Ну и ладно, – постановила Гретель, оценив урон. – У меня полный гардероб, а когда все кончится – мы еще что-нибудь придумаем.

Тут уже Ганс вскочил с кровати. Мысль поймалась.