Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - [26]

Черная Стража оказалась на открытом поле и все еще в линии. С фланга от них показалась кавалерия, но они решили, что это всадники из Брауншвейга, которые прибыли в Катр-Бра вместе с 42-м батальоном. Брауншвейг был германским государством, доставшимся Франции, и в отместку герцог Брауншвейгский создал полк, который присоединился к Веллингтону в Испании. Они носили черную униформу и прославились как Черный Легион. В битве при Катр-Бра их вел молодой герцог Фридрих Вильгельм. Хотя брауншвейгцы были союзниками британцев в Испании, их не очень любили из-за их пристрастия к собачатине. Ирландский стрелок, рядовой Эдвард Костелло из зеленомундирного 95-го стрелкового вспоминал пса по кличке Штуцер, сопровождавшего их батальон в Испании:

К нашему полку пристал пес, и ничто не могло его отвадить. Пару раз мы теряли его из виду, но он всегда появлялся снова. Между собой мы шутили, что Штуцер не любит красных курток, потому что ему больше нравится зеленое. Бедолага пережил множество наших перестрелок, в которых он, бывало, выскакивал и лаем выражал свои чувства, как только может их выразить собака.

Однажды Штуцер исчез, и оказалось, что его съел Черный Легион. Легенда гласит, что стрелки отомстили. Они отрезали ягодицы у убитых французов, закоптили их и продали брауншвейгцам как ветчину.

Сержант Джеймс Энтон и Черная Стража наступали по чистому полю, среди клевера, не замечая, что всадники справа – не собакоеды-немцы, но французы. Тогда за батальоном поскакал немецкий штаб-офицер, показывая на приближающуюся кавалерию и крича: Franchee! Franchee! Всадники оказались уланами.

Мы тут же образовали сборное каре, на мелочи времени не оставалось. Оружие у всех заряжено, так что наши враги получили полный залп. Ноги их коней будто срезало.

Битва была отчаянной. Батальон в линейном строю очень уязвим для кавалерийской атаки, но пехотное каре может отразить почти любую конную атаку. Чтобы построиться в каре, нужно время, а когда прозвучал приказ строиться, времени у горцев не оставалось. Там была почти паника. Вместо ровного построения по ротам в правильный, блистающий штыками прямоугольник, 42-й просто сбежался к своим знаменам и сгрудился в сборное каре, ощетинившись стволами. Внутрь построения попало даже несколько уланов, они были тут же стащены с коней и убиты. У застрельщиков, шедших перед батальоном, шансов не оставалось, и они были смяты уланами, как и командир батальона, сэр Роберт Макара. Батальон видел гибель своего командира, это разъярило их. Он уже был ранен, еще до появления уланов его понесли к арьергарду, в поисках врача. Носилки тогда представляли собой пару мундиров, привязанных рукавами к паре мушкетов, а чаще всего просто кусок ткани, который четверо солдат держали за углы. Французы увидели медали и позументы раненого и главным образом ради грабежа убили всех пятерых. Это было мародерство, не бой, и шотландцы пришли в ярость. Они свалили уланов мушкетным залпом, а позднее офицерам 42-го пришлось останавливать своих людей, которые резали сдававшихся французов с криками: «Где Макара?»

Капитан Арчибальд Мензис, командовавший ротой гренадеров 42-го, также оказался в окружении за пределами сборного каре. Он был человеком удивительной силы. Предпочитая сражаться пешим, он отдал своего коня посторожить мальчику-барабанщику. Мензиса ранили, и он упал возле рядового Дональда Макинтоша. Барабанщик оставил коня и бросился на выручку к капитану. Тут один улан попытался поймать коня, который стоил немало. Макинтош из последних сил сумел застрелить улана. Пишут, что он успел сказать: «Не трожь коня! Это капитана…» Французский офицер, видя, что Мензис пытается встать, взмахнул саблей.

Когда он нагнулся в седле, Мензис схватил его за ногу и сумел стащить с лошади на себя. Другой улан, увидев эту борьбу, подскакал и попытался достать Мензиса пикой, а тот внезапно отчаянным усилием дернул офицера на себя и закрылся им. Пика пробила кирасу, офицер получил смертельный удар и еще минут десять пролежал сверху, не выпуская сабли из рук. В бою наступила передышка, и бойцам 42-го удалось унести капитана в каре 92-го. На нем насчитали 16 ран.

Мензис выжил и прожил до 1854 года. Пока его несли в каре 92-го, его батальон вновь построился в линию, чтобы встретить приближавшуюся колонну французской пехоты, но почти сразу же опять попал под угрозу удара конницы, на этот раз кирасиров. Кирасиры были французской тяжелой конницей, их грудь защищали стальные пластины. Теперь 42-й успел вовремя построиться в каре. «Кирасиры, – вспоминал Энтон, – обрушились на две стороны каре. Казалось, тяжелые кони и стальные доспехи погребут нас под собой». Однако и кони отступили перед шотландскими штыками.

Был открыт самый мощный огонь на поражение. Конники в тяжелых доспехах кубарем валились со своих лошадей. Лошади пятились, спотыкались и падали на спешившихся всадников. Когда они валились на землю, обнаженные сабли звенели о стальные шлемы и кирасы.

Убийство раненого Роберта Макара воспламенило шотландцев. Это свидетельствует о том, насколько хорошими были отношения между офицерами и солдатами в британской армии. В дневниках, письмах и мемуарах снова и снова находим мы свидетельства этой взаимной симпатии. Слишком часто британскую армию начала XIX века описывают как массовые порки солдат и аристократические причуды офицеров – это неверная, обманчивая картина! Большинство офицеров происходило из среднего класса, особенно выделялись сыновья священников. Долгие войны отточили их умения. Солдаты 42-го убивали беззащитных французов, потому что обезумели от убийства Макара и жаждали мести за смерть любимого командира. Это куда больше простой симпатии к начальству, это восхищение. Конечно, офицер был значительно богаче обычного рядового, пользовался привилегиями, мог даже быть аристократом, но все опасности военной службы он делил с солдатами. Офицер должен был служить примером. Стрелок Костелло из 95-го говорил, что солдаты делили офицеров на два класса: «Давай!» и «Валяй!». «У нас, – вспоминал он, – вторые попадались очень редко». Стрелок Планкет однажды сказал офицеру: «Слово “валяй” не подобает командиру, сэр».