Вася Кочкин, человек лет двенадцати - [10]
Он опять что-то промычал.
Светлана Ивановна сама поняла, что в запале лишнее сказала. Она махнула рукой:
— Иди отсюда! У меня уже нет сил на тебя смотреть. Ты двух слов сказать не можешь. Господи, зачем умственно отсталых учат в нормальной школе?
Неудачник
Вася шел, чесал затылок, все еще надеясь, что вырастет шишка, тогда бы он с полным основанием мог чувствовать себя несчастным.
Но всегда бывает наоборот. Вероятно, в его жизни появится еще не одна шишка и, вероятно, в самый неподходящий момент. А подходящий момент был именно сейчас. Но с судьбой не поспоришь. У судьбы какая-то своя линия: то она хочет шишку поставить, то не хочет.
Отношения с судьбой у Васи еще только начинались. Тоненькие штришки едва-едва обозначились, пунктиром таким, чуть видимым. Но он на свете еще слишком мало жил, чтоб делать какие-то выводы и обобщения.
Зато Васина мама, чувствуя в сыне неудачника, все ждала каких-то счастливых случайностей, когда с полным основанием можно было сказать: «Везет же нашему Ваське!»
Но пока говорить так не было никаких оснований. Наоборот.
В прошлом году, например, произошел такой случай. Вася бросил в лампочку кусочек мела. И попал, лампочка разбилась вдребезги. Хотя в тире, сколько он ни целился, ни щурился, не мог подстрелить даже самую большую фигуру. А тогда на уроке мел будто сам вылетел из рук и пулей полетел в заданную точку. Маме по этому поводу пришлось идти в школу.
— Невезучий он, — сказала она учительнице, чем ее очень изумила. Сын бьет на уроках лампочки, а мать вздыхает, что он невезучий.
Вот и сейчас, наверное, все думают, что он нарочно со стенки упал и нарочно съездил ногой кому по спине, кому по голове. Если бы он мог говорить, то все бы объяснил. А получилось так, что вместо объяснения он рассмеялся, потому что в первый момент и правда стало смешно. (Тут-то и произнес Ромка Кузаков: «Ты у меня еще поплачешь!»)
Еще ему вспоминалась гневная реплика Али Соломиной: «В такую минуту!» Переживая случившееся, Вася совершенно забыл о всенародном горе, о том, по какому поводу он полез на стенку.
Старшая вожатая Тамара Трошина сейчас, наверное, плачет и, может быть, весь зал плачет, а он, Вася Кочкин, нарушитель дисциплины, гуляет в саду имени Горького среди цветущих астр.
Лучше бы сидел он в актовом зале в первом ряду, поджав ноги под стул, и сам директор школы Глеб Григорьевич в утешение обнимал его за плечи.
С такими невеселыми мыслями Вася пришел домой. Папа и мама сидели у телевизора.
— Похоронили, — сказала мама, утирая слезы. Она не стеснялась слез, они были искренни.
Папа стал рассуждать о том, как будет дальше развиваться страна.
— Что ты болтаешь! — воскликнула мама. — Кого поставят, тот и будет! И не твоего ума дело!
Папа не соглашался. Он считал, что настала пора… Какая такая пора? Папа не мог объяснить, но считал, что настала.
— Вот, Васька, ты пионер, — сказал папа задумчиво, забыв, что сын не пионер. — А что ты сделал для Родины?
Вася не мог вступить в разговор, но папа не унимался:
— Нет, ты мне скажи: что ты сделал для Родины?
Мама стукнула папу по спине:
— Ты что к ребенку пристал? Что он такого должен совершить? Переходит из класса в класс, с хулиганами не знается — спасибо скажи!
Но папа спасибо не хотел говорить. Мысль об отечестве не давала ему покоя. И причиной всех бед он сделал Ваську.
— Во-первых, — лентяй, во-вторых — разгильдяй, — говорил он. — Голова пустая абсолютно! — папа так разволновался из-за Васиной головы, что стал ходить по комнате, как будто его тут заперли и выхода нет.
Вася глядел в окно и делал вид, что слушает равнодушно. А на самом деле ему хотелось возмутиться: почему это он сегодня во всем виноват? Ну, ладно, упал со стенки. А чего папе надо, при чем тут государство? И вообще, папа такой добродушный, а тут пристал, все ему не так, как будто он, Вася, заместитель председателя Совета Министров.
Мама увела разволновавшегося папу на кухню, сказав при этом:
— Ты забыл, что Васька молчит, характер выдерживает?
На что папа ответил:
— Куда мы без Васьки? Васька у нас — голова!
Вася потрогал голову: все-таки что — или просто у него голова или абсолютно пустая голова? Он даже костяшкой пальца постучал: что-то там отдавалось и гудело.
«Абсолютно пустая голова, — обреченно подумал Вася. — И с этой головой надо жить всю жизнь. Что-что, а голову не заменишь».
Коварная шпионка
В неприятный момент размышлений о голове раздался стук в дверь (опять звонок не работал). Вася подумал, что это дядя Коля, и обрадовался. Папе сейчас очень не хватало собеседника, именно с дядей Колей они бы поговорили по душам.
Он побежал открывать дверь.
Но у порога вместо дяди Коли стояла девочка. Необыкновенно красивая. Такая красивая, что Васе даже бы во сне не приснилась. Белые локоны падали ей на плечи. Потом Вася даже не мог вспомнить, как она была одета. Вот только белые локоны… Он был совершенно ошарашен и, не двигаясь, стоял в дверях. «Песня безумная роз», — почему-то вспомнил он.
— У вас есть макулатура? — спросила девочка.
Вася покачал головой, потом кивнул.
— Так есть или нет? — спросила она. — Ты что, глухонемой?
— Припадочный он, — вдруг услышал Вася. И только тут увидел привалившегося к стене Ромку Кузакова. Он стоял, надвинув на лоб спортивную шапочку с бомбошкой, и многозначительно ухмылялся. Эту многозначительность, вероятно, придавала ему распухшая губа — след Васиного падения со стенки.
