Василий Шуйский - [102]
В польском плену
Насильно постриженный в иноческий образ бывший царь снял с себя монашеские одежды, как только оказался за пределами Московского Кремля. «И князь велики, едучи в Литву, с собя платье черное скинул», — писал автор «Пискаревского летописца». По его версии, патриарх разрешил снять с себя чернецкое платье и царице: «…а царица с собя платье черное скинула же по благословению патриарха Гермогена Московского и всеа Русии, а жила в Покровском монастыре в Суздале»[484]. Однако в официальном послании патриарха Гермогена, обращенном к королю Сигизмунду III, первоиерарх русской церкви признавал, что бывший самодержец постригся в монахи: «…а был государь царь и великий князь Василей Иванович всея Русии, и он государство свое оставил и постригся во иноческий образ»[485].
Боярская дума решала и не могла решиться, отправлять или нет «князя великого», каким оставался «чернец Варлаам» — бывший царь Василий Шуйский, в отдаленный монастырь на Белоозеро или Соловки. Слишком уж напоминало это прежнюю опалу того же князя Ивана Петровича Шуйского, уморенного приставами именно на Белоозере. Ходили слухи о Троице-Сергиевой обители, куда якобы «по обещанию» готов был уйти Василий Шуйский. Но готов ли? Неприятие им монашеского пострига не оставляет сомнений, а значит, и отправка в Троицу не могла быть добровольной. Кроме того, такой поворот событий не отвечал интересам Боярской думы, боявшейся, что сведенного с трона царя Василия снова захотят вернуть в Москву.
В договоре о призвании королевича Владислава 17 августа 1610 года о Шуйском упоминалось лишь однажды, и то косвенно, в контексте статьи об обмене пленных, захваченных «в нынешнюю смуту, при бывшем царе Василье». Существовали еще общие договоренности с гетманом Жолкевским: «И в Польшу и в Литву и в иныя государства Московского царства людей не разсылати»[486]. Но распространялись ли они на всех трех братьев князей Василия, Дмитрия и Ивана Шуйских, неизвестно. Как выяснилось впоследствии, московские бояре, сами отказавшиеся гарантировать князьям Шуйским жизнь и «снявшие» с себя эту проблему, поступили очень недальновидно, а в чем-то — наивно (если не глупо), думая, что королевская сторона станет почитать Шуйских более других членов Думы. Остается неясным, почему бояре не посчитались с тем, что разлучают бывшего царя с женой царицей Марией Петровной (в иночестве Еленой) и их дочерью Анастасией. Никто не задумался еще об одной скорби царя Василия Шуйского, оставлявшего в Москве дорогую могилу дочери Анны. Другая дочь царя Василия, Анастасия, находилась, видимо, при матери, когда царицу Марию Петровну отправили в Суздальский Покровский монастырь. Позднее, в 1638 году, царский брат князь Иван Иванович Шуйский сделал вклад в Суздальский Покровский монастырь — серебряное блюдо «ко царевне Настасье ставить ко гробу»[487].
Время решать, что делать с Шуйскими, наступило после того, как началась присяга новому самодержцу королевичу Владиславу. В королевском лагере под Смоленском записали известия, полученные от гетмана Жолкевского 19 (29) сентября 1610 года. Он уведомлял короля, что Боярская дума почти разрешила ему увезти князей Шуйских в Речь Посполитую, но была озабочена тем, чтобы король Сигизмунд III не отдавал им много «почестей»: «Думные бояре обещали гетману выдать королю всех Шуйских, но с тем условием, чтобы король не оказывал им никакой милости. Все имущество Шуйских взято в царскую казну… Василия, бывшего царем, еще не решились выдать за границу и предоставить ему жить в чужих государствах. Димитрия и Ивана Шуйских советовали отправить в Польшу, чтобы этот род, замышлявший с давних времен много зла против государя, не произвел какого-либо замешательства в государстве, но требовали от гетмана удостоверения, что король не будет жаловать Шуйских; в противном случае хотели перебить их. Жен их постригли в монашество»[488].
В это время Лжедмитрий II и Марина Мнишек уже бежали из-под Москвы, не дожидаясь, пока гетман Жолкевский арестует самозванца в его ставке в Николо-Угрешском монастыре. С оставшимся войском гетмана Яна Сапеги удалось договориться о том, что оно отойдет от Москвы и попытается склонить калужского царя Дмитрия подчиниться королю (фактически Сапега обещал сохранять нейтралитет и даже перейти на службу к королю, если тот заплатит деньги его войску). 12 (22) сентября Ян Сапега был в расположении гетмана Жолкевского, где, по сообщению дневника его секретарей, «застал Шуйских, Ивана и Дмитрия, которых московские бояре выдали гетману, чтобы они уже не думали более оставаться здесь ради какой-либо свойственной им крамолы; в это время и того Шуйского, который был прежде царем, постриженного отвезли в Осипов (Иосифо-Волоколамский монастырь. — В. К.)»
