Василий Львович Пушкин - [63]

И толк ногою в дверь; слетели все крюки.

Мы сгорбившись вошли в какую-то каморку,

И что ж? С купцом играл дьячок приходский в горку;

Пунш, пиво и табак стояли на столе.

С широкой задницей, с угрями на челе,

Вся провонявшая и чесноком, и водкой,

Сидела сводня тут с известною красоткой;

Султан Селим, Вольтер и Фридерик Второй

Смиренно в рамочках висели над софой;

Две гостьи дюжие смеялись, рассуждали

И «Стерна нового» как диво величали.

(Прямой талант везде защитников найдет!)

Но вот кривой лакей им кофе подает;

Безносая стоит кухарка в душегрейке;

Урыльник, самовар и чашка на скамейке.

«Я здесь», — провозгласил Буянов-молодец.

Все вздрогнули — дьячок, и сводня, и купец;

Но все, привстав, поклон нам отдали учтивый.

«Ни с места, — продолжал Сосед велеречивый, —

Ни с места! Все равны в б……е у б…..й;

Не обижать пришли мы честных здесь людей.

Панкратьевна, садись; целуй меня, Варюшка;

Дай пуншу; пей, дьячок». — И началась пирушка!

Вдруг шепчет на ухо мне гостья на беду:

«Послушай, я тебя в светлицу поведу;

Ты мной, жизненочек, останешься доволен;

Варюшка молода, но с нею будешь болен;

Она охотница подарочки дарить».

Я на нее взглянул. Черт дернул! — так и быть!

Пошли по лестнице высокой, крючковатой;

Кухарка вслед кричит: «Боярин тароватой,

Дай бедной за труды, всю правду доложу.

Из чести лишь одной я в доме здесь служу».

Сундук засаленный, периною покрытый.

Огарок в черепке, рогожью пол обитый,

Рубашки на шестах, два медные таза,

Кот серый, курица мне бросилась в глаза.

Знакомка новая, обняв меня рукою,

«Дружок — сказала мне, — повеселись со мною;

Ты добрый человек, мне твой приятен вид,

И, верно, девушке не сделаешь обид.

Не бойся ничего; живу я на отчете,

И скажет вся Москва, что я лиха в работе».

Проклятая! Стыжусь, как падок, слаб ваш друг!

Свет в черепке погас, и близок был сундук…

Но что за шум? Кричат! Несется вопль в светлицу.

Прелестница моя, накинув исподницу,

От страха босиком по лестнице бежит;

Я вслед за ней. Весь дом колеблется, дрожит.

О ужас! мой Сосед, могучею рукою

К стене прижав дьячка, тузит купца другою;

Панкратьевна в крови; подсвечники летят,

И стулья на полу ногами вверх лежат.

Варюшка пьяная бранится непристойно;

Один кривой лакей стоит в углу спокойно

И, нюхая табак, с почтеньем ждет конца.

«Буянов, бей дьячка, но пощади купца», —

Б…ь толстая кричит сердитому герою.

Но вдруг красавицы все приступают к бою.

Лежали на окне «Бова» и «Еруслан»,

«Несчастный Никанор», чувствительный роман,

«Смерть Роллы», «Арфаксад», «Русалка», «Дева Солнца»;

Они их с мужеством пускают в ратоборца.

На доблесть храбрых жен я с трепетом взирал;

Все пали ниц; Сосед победу одержал.

Ужасной битве сей вот было что виною:

Дьячок, купец, Сосед пунш пили за игрою,

Уменье в свете жить желая показать;

Варюшка всем гостям старалась подливать;

Благопристойности ничто не нарушало.

Но Бахус бедствиям не раз бывал начало.

Забав невинных враг, любитель козней злых,

Не дремлет Сатана при случаях таких.

Купец почувствовал к Варюшке вожделенье

(А б…ь, в том спору нет, есть общее именье),

К Аспазии подсев, дьячку он дал толчок;

Буянова толкнул, нахмурившись, дьячок:

Буянов, не стерпя приветствия такого,

Задел дьячка в лицо, не говоря ни слова;

Дьячок, расхоробрясь, купца ударил в нос;

Купец схватил с стола бутылку и поднос,

В приятелей махнул, — и Сатане потеха!

В юдоли сей, увы! плач вечно близок смеха!

На быстрых крылиях веселие летит,

А горе тут как тут!.. Гнилая дверь скрипит

И отворяется; спокойствия рачитель,

Брюхастый офицер, полиции служитель,

Вступает с важностью, в мундирном сертуке.

«Потише, — говорит, — вы здесь не в кабаке;

Пристойно ль, господа, у барышень вам драться?

Немедленно со мной извольте расквитаться».

Тарелкою Сосед ответствовал ему.

Я близ дверей стоял, ко счастью моему.

Мой слабый дух, боясь лютейшего сраженья.

Единственно в ногах искал себе спасенья;

В светлице позабыл часы и кошелек;

Чрез бревна, кирпичи, чрез полный смрада ток

Перескочив, бежал, и сам куда не зная.

Косматых Церберов ужаснейшая стая,

Исчадье адово, вдруг стала предо мной,

И всюду раздался псов алчных лай и вой.

Что делать? — Я шинель им отдал на съеденье.

Снег мокрый, сильный ветр. О! страшное мученье!

В тоске, в отчаяньи, промокший до костей,

Я в полночь наконец до хижины моей,

О милые друзья, калекой дотащился.

Нет! полно! — Я навек с Буяновым простился.

Блажен, стократ блажен, кто в тишине живет

И в сонмище людей неистовых нейдет;

Кто, веселясь подчас с подругой молодою,

За нежный поцелуй не награжден бедою;

С кем не встречается опасный мой Сосед;

Кто любит и шутить, но только не во вред;

Кто иногда стихи от скуки сочиняет

И над рецензией славянской засыпает (27–30).

1. Московский сюжет, французские поэмы и английские гравюры

Это был звездный час Василия Львовича. Грандиозный успех — он его заслужил. Творец «Опасного соседа» мог по праву пожинать лавры.

Прочитав поэму, мы разделяем восторг современников В. Л. Пушкина. Ф. Ф. Вигель вспоминал, что она «изумила, поразила его насмешников и заставила самых строгих серьезных людей улыбаться соблазнительным сценам, с неимоверной живостью рассказа, однако же с некоторою пристойностью им изображенным»^[274]