Василий Львович Пушкин - [104]
«Сегодня я получил принеприятное письмо: наш поэт Александр был отчаянно болен, но благодаря Бога, ему легче.
Москва, 30 января 1818 года»>[473].
«Тургенев здесь пробудет несколько недель. Он мне сказывал, что мой племянник пишет прекрасную поэму („Руслан и Людмила“. — Я. М.), и читал из нее отрывки в последнем Арзамасе…
17 апреля. Москва. 1818» (225–226).
«Племянник мой совершенный урод. Он теперь пишет новую поэму, от которой Тургенев в восхищении.
Москва. 1818. Мая 16» (228).
«Милая наша княгиня Serge Голицына (Е. И. Голицына. — Я. М.) возвратилась также в Москву белокаменную. <…> Племянник мой Александр у нее бывал всякий день, и она меня порадовала, сказав, что он малый предобрый и преумный.
Москва, 8 июня 1818» (229).
«Брат Сергей Львович живет в Опочке на границе Белорусских губерний. Он приехал в свою деревню 27 июня, а 28-го, то есть на другой день, умерла его теща (М. А. Ганнибал. — Я. М.). <…> Александр остался в Петербурге; теперь, узнав о кончине бабушки своей, он, может быть, поедет к отцу. Я о нем знаю только по слуху. Около года я от нашего поэта не получал ни строчки.
С. Березичи Козельского уезда, 2 августа 1818 года» >[474].
«… о племяннике своем я слышу, что он страшно проказничает.
Москва, 1 ноября [1818 года]»>[475].
«Жду от тебя письма нетерпеливо. Скажи мне что-нибудь о племяннике моем, о его поэме („Руслан и Людмила“. — Я. М.) и о похождениях его. Я уверен, что ты с ним бывал нередко.
Февраля 14 дня [1819 года]» (243).
«Я восхищаюсь дарованиями моего племянника, но сердечно сожалею, что он посещает таких вандалов, как воспетый мною Шаховской. Не мудрено с волками завыть волком.
Москва. 26 марта 1819 года» (245).
«Шаховской все еще в Москве. Он мне сказал, что племянник мой у него бывает почти ежедневно. Я не отвечал ни слова, а тихонько вздохнул.
Москва, 23 апреля [1819 года]» (254).
«Пожалей о нашем поэте Пушкине. Он болен злою горячкою. Брат мой в отчаяньи, и я чрезвычайно огорчен такою печальною вестью. Тургенев пишет вчера, что ему намного лучше, но что опасность еще не миновалась.
Москва. 25 июня [1819 года]» (259).
В начале июля болезнь Александра Пушкина, судя по всему, прошла. Во всяком случае, 9 июля И. И. Дмитриев сообщал в письме А. И. Тургеневу о том, что его порадовали хорошие вести о молодом поэте и что на следующий день, то есть 10 июля, он будет обедать у В. Л. Пушкина и праздновать выздоровление племянника.
Другая опасность нависла над Александром Пушкиным в 1820 году — его вольнодумные стихи, эпиграммы, во множестве списков распространявшиеся по России, дошли до правительства. Александр был вызван к петербургскому генерал-губернатору М. А. Милорадовичу для объяснений. Сам такой вызов — тревожное событие. А если учесть, что во время этой встречи речь шла о пушкинских либеральных стихах… Узнав об этом, московские друзья, как мы помним, стали подшучивать над законопослушным Василием Львовичем, сказали, что М. А. Милорадовичу будто бы стало известно — стихи-то принадлежат перу не племянника, а дяди. В. Л. Пушкин перепугался — и всё же, думается, не столько за себя, сколько за Александра. Между тем петербургские друзья хлопотали как только могли: за А. С. Пушкина просили и В. А. Жуковский, и Н. М. Карамзин. Общие усилия друзей спасли молодого поэта от сурового наказания. Вместо предполагаемой ссылки в Сибирь или на Соловки было решено перевести его в южные губернии под начальство генерала И. Н. Инзова. 6 мая 1820 года коллежский секретарь А. С. Пушкин выехал из Петербурга в Екатеринослав. На следующий день, 7 мая К. Я. Булгаков поспешил сообщить об этом брату А. Я. Булгакову в письме, отправленном из Петербурга в Москву:
«Пушкин-поэт, поэтов племянник вчера уехал в Крым. Скажи об этом поэту-дяде»>[476].
Для Александра Пушкина начиналась другая жизнь, полная новых встреч и впечатлений, новых творческих замыслов.
Дядя же оставался по-прежнему в Москве, жил привычной московской жизнью…
Глава девятая «В МОСКВЕ НОВОСТЕЙ И ПРИКЛЮЧЕНИЙ МНОЖЕСТВО» (ПЕРВОПРЕСТОЛЬНАЯ В ПИСЬМАХ В. Л. ПУШКИНА)
1. Московские события и происшествия
«По мне в предметах чтения нет ничего более занимательного, более умилительного чтения писем, сохранившихся после людей, имеющих право на уважение и сочувствие наше. Самые полные, самые искренние записки не имеют в себе того выражения истинной жизни, какими дышут и трепещут письма, написанные беглою, часто торопливою и разсеянною, но всегда, по крайней мере на ту минуту, проговаривающеюся рукою. Письма — это самая жизнь, которую захватываешь по горячим следам ее. Как семейный и домашний быт древнего мира, внезапно остывшего в лаве, отыскивается целиком под развалинами Помпеи, так и здесь жизнь нетронутая и нетленная, так сказать, еще теплится в остывших чернилах»>[477].
Приведенное суждение П. А. Вяземского в полной мере можно отнести к адресованным ему письмам его друга В. Л. Пушкина. В них — не просто хроника московской жизни. В них — сама жизнь, запечатленная мастером эпистолярного жанра (недаром современники называли письма Василия Львовича литературной драгоценностью). Особенно интересны письма, отправленные П. А. Вяземскому в Варшаву в 1818–1821 годах, когда князь находился на службе в канцелярии императорского комиссара в Королевстве Польском, изредка приезжая в Россию. Именно они изобилуют множеством подробностей, для нас весьма любопытных: Василий Львович пишет о государственных событиях, частных происшествиях — веселых, грустных, а иногда и трагических, сообщает другу о свадьбах, похоронах и служебных назначениях, рассказывает о балах, маскарадах, гуляньях, театральных и домашних спектаклях, о заседаниях Английского клуба и Общества любителей российской словесности. И это не только жизнь Москвы, это и жизнь Василия Львовича. Нам безусловно предстоит занимательное чтение. Но прежде чем мы обратимся к некоторым страницам, исписанным его торопливой рукой, еще несколько предварительных замечаний. Конечно, письма В. Л. Пушкина говорят сами за себя. Но все же в отдельных случаях мы позволим себе дать к ним краткие пояснения, привести в какой-то мере комментирующие и дополняющие их газетные и журнальные публикации того времени, литературные тексты, эпистолярные, дневниковые и мемуарные свидетельства современников. А теперь — к делу.
Самый одиозный из всех российских поэтов, Иван Семенович Барков (1732–1768), еще при жизни снискал себе дурную славу как автор непристойных, «срамных» од и стихотворений. Его имя сделалось нарицательным, а потому его перу приписывали и приписывают едва ли не все те похабные стишки, которые ходили в списках не только в его время, но и много позже. Но ведь Барков — это еще и переводчик и издатель, поэт, принимавший деятельное участие в литературной жизни своего времени! Что, если его «прескверная» репутация не вполне справедлива? Именно таким вопросом задается автор книги, доктор филологических наук Наталья Ивановна Михайлова.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
Автор этой документальной книги — не просто талантливый литератор, но и необычный человек. Он был осужден в Армении к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение. Читатель сможет познакомиться с исповедью человека, который, будучи в столь безнадежной ситуации, оказался способен не только на достойное мироощущение и духовный рост, но и на тшуву (так в иудаизме называется возврат к религиозной традиции, к вере предков). Книга рассказывает только о действительных событиях, в ней ничего не выдумано.
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.