Василий Каразин. Его жизнь и общественная деятельность - [27]
«наука, которая бы, руководя земледельца в его работах, предотвращала неурожаи; наука, которая, видимо, содействовала бы развитию торговли, мореплавания и военного искусства; наука, наконец, которая могла бы указывать правительству время, когда должно ожидать скудных сборов земных произрастений и принимать меры если не к воспрепятствованию их недостатка, то, по крайней мере, к отклонению голода».
Но чтобы метеорология приобрела такое важное значение, чтобы она стала точною наукою, необходима обширная организация наблюдений, которая дала бы возможность выяснить причины метеорологических явлений и законы, управляющие ими.
«Не дойдем мы, вероятно, никогда до познания первоначальных причин атмосферических перемен, познания, которое бы дало нам возможность производить их по нашему произволу. Но должны ли мы отчаиваться дойти до второстепенных причин этих перемен, узнать способы направлять их на свою пользу и отвращать возможный их вред? Не руководствуется ли уже и теперь земледелец – по одному только преданию и навыку, что такой-то ветер приносит дождь, а такой-то полет ласточек предвещает вёдро, – этими признаками в своих работах?
Собрание таких признаков, соединенное с научными исследованиями, при помощи физических инструментов, не было до сих пор производимо в достаточной степени, чтоб доставить свод правил. Разрозненность, малочисленность, неодновременность и неточность наблюдений причиною тому. Если справедливо, что наблюдение, в научном смысле, должно быть непременно всестороннее рассмотрение предмета, что даже несколько наблюдений тогда только могут привести к желаемым результатам, когда они обняли все пространство созерцаемого явления; то какое множество наблюдений должно быть делаемо для исследования явлений, происходящих на пространстве всего земного шара! Что тут значит один человек? Какую частицу целого может он обнять?.. Все частные наблюдения, если б даже их производили ученейшие и неутомимейшие люди, не приведут ни к каким результатам; они умножат только, может быть, несколькими светлыми идеями массу наших познаний, возбудят наше любопытство и заставят воображение наше строить разные остроумные гипотезы, но не дадут нам данных для вывода точных правил.
В астрономии мы видим уже пользу от постоянных и связных наблюдений. Нельзя не желать, чтобы подобные же наблюдения были уделом и метеорологии. И какая страна, мм. гг., представляет столько, как наше отечество, средств к тому?
Пространство России, занимающей чуть не шестую часть всей обитаемой поверхности земного шара; уездные училища, находящиеся в разных ее пунктах, от Колы до Тифлиса и от Либавы до Нижне-Камчатска; подчинение сих училищ одному начальству и обязанность их иметь у себя физические инструменты, все это обещает наблюдениям, производимым постоянно и разумно, счастливые результаты.
Для облегчения наблюдателей можно не обязывать их сноситься письменно самим с их собратьями; довольно, если все записываемое будут присылать они в подлиннике в какое-нибудь общество ученых, которые займутся уже выводом правил… Нет сомнения, что как скоро такие меры у нас будут приняты и неустанно исполняемы хотя один только год, то ученые общества всего земного шара, узнав о них, не преминут принять участие. Командиры судов дальнего плавания будут также содействовать своими наблюдениями. Таблицы, повсюду единообразно составляемые, приведут к разрешению задач тем более не трудному, что в них не будет данных неизвестных…
Я уверен, что если мы будем исследовать ближайшие причины атмосферических явлений, если мы будем делать сравнения в разные времена года и в разных точках земного шара, направления ветров, изменений магнитной стрелки, тяжести воздуха и количества в нем электричества; если будем сопоставлять периодические перемены погоды с непериодическими, которые, однако ж, должны бы иметь также некоторую правильность без влияния каких-нибудь посторонних причин; если будем принимать в расчет возвышенность наблюдательных пунктов над уровнем моря, состояние их почвы, лесной ли, степной ли, болотистой ли, каменистой ли, песчаной ли, солонцеватой ли и т. д.; если будем обращать внимание на действие солнечных лучей при различном их отражении и рефракции, – то мы дойдем до теории, не подверженной сомнению, которая и даст нам возможность предсказывать погоду на данное время года и на данное место, но за целый год вперед…»
Человек, знакомый с современным состоянием метеорологии, увидит в приведенных отрывках полную программу того развития метеорологии, какое она получила к нашему времени. Каразин указал цель метеорологии и выяснил ее важное значение; он определил содержание этой науки, отметив явления, подлежащие ее ведению, и, наконец, указал метод исследования этих явлений, состоящий в собрании и обобщении возможно большего числа одновременных, постоянных и ведущихся по одинаковой программе наблюдений, производимых во всех странах земного шара.
Плодотворные идеи Каразина относительно метеорологии оказались выше понимания тогдашнего общества. Над Каразиным стали смеяться; иные серьезно вообразили, что он предлагает
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839–1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы — профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф.Ф.Павленковым (1839-1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют ценность и по сей день. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.