Василий Каразин. Его жизнь и общественная деятельность - [17]

Ввиду того, что Потоцкий, не получая нужных средств, прекратил всякие переговоры с заграничными учеными, которых предполагалось пригласить в профессора Харьковского университета, – Каразин решился действовать в этом направлении на свой страх. В бумагах его имеются письма Фихте, Гильденбрандта, Пуассона, Лаланда, Рейха и других, с которыми он вошел в переписку по данному поводу. В то же время Каразин был озабочен и приисканием слушателей для будущего университета. В Харькове он нашел до 50 молодых людей, «годных к непосредственному поступлению студентами». Но этого числа ему казалось мало, и он уговорил Новосильцева, – опасаясь; выступать лично, чтобы не повредить делу, – представить министру народного просвещения записку о необходимости просить, чтобы из семинарий, находящихся в Харьковском учебном округе, не требовали учеников в Петербургскую учительскую семинарию, а помещали их в Харьковский университет. Представление об этом было сделано в июне, а подписано министром только в ноябре. Между тем нужно было заботиться и о приготовлении помещения для университета. Дома для этого были кое-как получены; но их нужно было перестраивать, переделывать, вообще приспособлять к новому назначению. Харьков был тогда еще настолько первобытным городом, что в нем не было представителей многих ремесел, необходимых для постройки и отделки порядочного здания. Лица, которым Каразин поручил продолжать начатые им в Харькове работы, писали ему, чтобы он прислал им необходимых мастеров. Каразин стал просить об отпуске необходимых для выписки мастеров средств. Ему было отказано в этом. Тогда он занял 9525 рублей у разных лиц и на них выписал из-за границы 32 семейства мастеровых, которых и отправил в Харьков (только эти деньги и были ему возвращены).

Благодаря таким экстраординарным мерам Каразина дело открытия Харьковского университета, несмотря на все препятствия, близилось к окончанию. Невыносимое положение Каразина на службе в министерстве народного просвещения, на которой он оставался исключительно ради содействия делу университета, теперь, ввиду близкого благополучного окончания его, заставило Каразина выйти в отставку, которая и состоялась 27 августа 1804 года. Материальное положение его в это время было ужасным. В письме к Сперанскому от 1810 года он так описывал это положение:

«Меня бросили на площади без всякого милосердия! Я издерживал на все про все собственные деньги, нахватывая их где только мог. Но после моей отставки насилу, из милости, выпросил мне добрый князь Чарторыйский столько, чтобы я мог выехать из Петербурга, и к тому в дополнение принужден я был еще заложить последний перстень».

Тем не менее Каразин в это время торжествовал, так как его усилия увенчались успехом: 17 января 1805 года Харьковский университет был открыт, и первым почетным членом избрали, разумеется, его.

Глава IV

Охлаждение Александра I к Каразину и причины этого. – История с Сенатом. – Отношение к Каразину императорского окружения. – Деятельность Каразина вне службы. – Попытка служить сербскому делу

Как мы видели, в самый разгар работы Каразина на пользу просвещения России работа эта была парализована прекращением того благоволения, которое имел к нему Александр. Это неожиданное охлаждение, стеснив, а затем совсем прервав деятельность Каразина в данном направлении, прекратило и реформационную деятельность в области народного образования. Начатая на широких основаниях преобразовательная деятельность в деле просвещения России с устранением Каразина приняла обычный канцелярский характер и, вместо осуществления широких планов, которое составило бы настоящую эпоху в нашей истории и дало бы России небывалую силу, привела к самым скудным и жалким результатам.

Чем же было вызвано охлаждение к Каразину Александра, отнесшегося к нему сперва с такой чрезвычайной благосклонностью и некоторое время оказывавшего ему чрезвычайное внимание?

Причины тому крылись как в характере Александра I, так и в характере самого Каразина, и, наконец, в его положении среди лиц, окружавших Александра I в эту эпоху.

Непостоянство Александра I, его изменчивость как во взглядах и настроении, так и в личных привязанностях, слишком известна, чтобы распространяться об этом предмете. Первые годы своего царствования Александр был окружен тесным кружком, состоявшим из Строганова, Новосильцева, Чарторыйского и Кочубея. Отношения его с этими лицами – отношения близкой, тесной дружбы. Но проходит несколько лет – и после Тильзитского мира названные лица сходят со сцены. Наступает очередь Сперанского: он не только министр, но и друг Александра I. Но через несколько лет Сперанский не только падает, но и попадает в ссылку. Затем следует ряд других лиц, пока дело не доходит до мистиков и, наконец, до Аракчеева, Фотия и Магницкого. Привязанность Александра I к Каразину, таким образом, не могла быть прочною уже по характеру Александра I; a быстрому окончанию ее содействовали и личные качества Каразина, и старания окружавших императора.

В характере Каразина были черты, которые, при всей их положительности, делаются нередко в тягость ближним. Мы видели, что Каразин отличался необычайной прямотою. Исполняя буквально просьбу Александра I говорить ему всегда правду – просьбу, которая так согласовалась с его собственным характером, – Каразин, с одной стороны, неизбежно наживал себе врагов среди сильных тогда людей, близких к Александру, а с другой – далеко не всегда был приятен и последнему. Выше уже приводились примеры той резкости, с которою Каразин раскрывал Александру глаза на то, что делалось кругом него. Уже значительно позже, в 1820 году, когда он не представлял для Александра решительно никакого интереса, Каразин говорил ему все ту же бесцеремонную правду, решительно не заботясь о последствиях, как это уже отчасти видно было из приводившихся выше цитат из записки 1820 года и будет еще виднее ниже. Выше мы приводили также образчик того, как говорил Каразин в прошении, поданном императору Николаю, которого он пытался убеждать в невозможности повернуть назад колесо истории. Понятно, что «правда», высказываемая Каразиным Александру I в период благоволения к нему государя, была еще резче, еще бесцеремоннее. В числе напечатанных писем Каразина к Александру I имеются два письма, относящиеся к одному эпизоду, в котором ярко выразилось отношение Александра и окружающих его к вопросу об ограничении верховной власти, о чем в то время было много разговоров.