Василий Храбрый - [37]

– Еще, великий князь, нужно согласиться с просьбой новгородцев, – говорил ему седой боярин Звенислав Людич, бывший недоброжелатель князя Андрея. – В прошлом году они уговорили князя Романа Глебыча, проживавшего в Смоленске у брата Александра, чтобы он приехал к ним…Некому было защищать новгородские земли в тот беспокойный год! Тогда наш великий князь враждовал с тобой и не мог пойти в поход на жестоких шведов. А те, воспользовавшись нашими неурядицами, вошли в Карелию и заложили там крепость, совершая оттуда опустошительные набеги на окраины новгородской земли! Тогда князь Роман с дружиной прибыл в Великий Новгород, где и поныне сидит, ожидая решения великого князя. Его воины готовы идти на новгородских врагов. Ты согласен с этим или сам поедешь на войну?

– Нет у меня сейчас ни сил, ни времени, – пробормотал князь Андрей, – чтобы помочь новгородцам. Сообщи им, что я не против их желания и как бы посылаю князя Романа Глебыча с его войском на тех неугомонных шведов…

Звенислав Людович, а с ним и другие знатные владимирцы еще долго говорили, а князь все слушал и слушал, постепенно понимая, что без этих сведущих в делах земли людей ему не обойтись. – Придется пока оставить на своих местах всех дьяков и книжных людей моего брата, – решил он про себя.

Венчание князя в городском соборе прошло быстро, без особенных торжеств. Не желая показывать всем свою радость во время траура по старшему брату, князь Андрей поспешно и скромно принял благословение владыки и вместе со своими людьми устремился в великокняжеский трапезный терем, где прошел, сдержанно и тихо, венчальный пир.

Лишь однажды верные княжеские дружинники прокричали: – Слава великому князю Андрею! – но новый великий князь жестом руки дал понять, чтобы они унялись, и все затихло. В трапезной слышались лишь звон серебряных чаш и чавканье княжеских приближенных, с жадностью поедавших обильные яства.

– Самое скучное венчание, которое когда-либо было! – решили пировавшие.

И здесь князь Андрей не остался один со своими мыслями. И часа не просидел он за трапезой, как вдруг в пиршественную залу вошел его думный боярин Ростислав Браневич. – Батюшка, пришли плохие вести из Орды! – поклонился он.

– Что еще там приключилось? – насторожился князь, а бояре перестали жевать и прислушались.

– Да вот, только что в Орде побывал молодой князь Василий, сын Александра Смоленского!

– И что из этого? – усмехнулся Андрей Александрович.

– Он подружился с молодым ордынским царем Тохтэ! – прищурился, как бы превратившись в хищную птицу, боярин. – А тот утвердил за его батюшкой, изгнанным из Смоленска, богатый Брянск!

– Значит, все-таки Брянск остался за ними! – мрачно молвил князь Андрей. – Это недобрая весть! Опять этот грозный город попал в руки сильного и храброго воина! Ну, если князь Александр или его беспокойный сын Василий обоснуются в брянском уделе, будет еще один враг для нашей суздальской земли! Мы хотели извлечь пользу от изгнания князя Александра из Смоленска, но вместо этого получили только беду!

ГЛАВА 15 РАДОСТЬ КНЯЗЯ АЛЕКСАНДРА

Князь Александр Глебович, сопровождаемый четырьмя дружинниками, въехал в Кузнечную слободу, располагавшуюся неподалеку от брянской крепости между Большой Княжей дорогой и Десной. Было холодно, шел снег, лошади скользили по черной, слегка присыпанной снегом земле, храпели, приседали, и всадники чувствовали себя неловко.

– Какая премерзкая зима! – бормотал ехавший рядом с князем его верный огнищанин Радята Сулевич, назначенный на место ушедшего на покой пожилого Милко Ермиловича. – Падает снег, идут дожди, а кругом – одна грязь. А тут еще морозец! Мелкий снег покрыл лед, и стало скользко…И зачем тебе, батюшка князь, захотелось ехать в эту непотребную слободу при такой сырости и холоде?

– Проще было бы добраться сюда пешком, – кивнул головой брянский князь, – однако же это непристойно для князя. Без коня нельзя: уподобишься простолюдину!

– Это так, великий князь, – сказал, кряхтя, с трудом удерживая лошадь, огнищанин, – но погода прескверная! Хороший хозяин не выпустит своего пса в такую темень…

– Это не темень, Радята, – улыбнулся князь Александр. – Мы идем до кузни при свете. Так где же он, этот Крив?

Князь со свитой повернули в ближайший переулок и едва не наскочили на большую черную избу, стоявшую на самом берегу реки. Дверь избы была раскрыта настежь, из нее шел черный густой дым, а внутри избы, освещаемой только печным пламенем, метались темные человеческие фигурки, слышались удары тяжелого молота и звон металла.

– Вот эта кузня, великий князь, – громко сказал Радята Сулевич, – и сам Крив не сидит без дела: я вижу, как он кует меч со всей своей мужицкой силой…

Звон металла доносился едва ли не со всех сторон. Соседние избы и даже лачуги, казалось, шатались от тяжелых ударов. Повсюду на земле лежали куски шлака, обгоревшие камни, черепки глиняных сосудов.

– Кругом грязь не только от непогоды, Радята, – нахмурился князь, – но от людских рук! Такого не было в нашем Смоленске! Разве у нас нет людей, которые бы следили за чистотой улиц и не допускали такого беспорядка?

– Лес рубят – щепки летят! – улыбнулся огнищанин. – Это – кузня, княже, а не боярские хоромы! И эти люди не пустые лентяи, но великие труженики! Им не до порядка на улице, тут важно, чтобы в своей избе и кузне было удобно!