Вашу мать, сэр! - [25]
The fuck of it = the hell (fun) of it — главная гадость тут состоит... (примерно так).
Fucked by the fickle finger of fate — вот так судьба его своим перстом... по самое дальше некуда.
Fuck 'em all but six — всех их к черту (армейское выражение).
Fuck me! = I'll be damned! — нет, это не приглашение, выражение чисто фигуральное, типа черт меня побери!
Fuck someone's mind — ...мозги. И существительное есть — mindfuck.
Fuck wise — вести себя как всезнайка.
Get fucked! = Go to hell! Get out! Go fuck (yourself)! — Вот это самый близкий аналог нашего "иди ты на..." По смыслу, но не по распространенности — в английском используется много реже.
Fuck around — чаще всего в прямом смысле — тотальный промискуитет.
Fuck away — спустить (деньги, деньги, господа!).
Fuck box = fucklhole — популярный предмет женской анатомии.
Fucked duck — обреченный на смерть.
Fucked off — раздраженный. Соответственно, to fuck off, fuck-off.
Fucked out — очень утомленный (зае**вшийся — и в прямом, и в переносном смысле).
Fucked up, Fucked over — провалившийся, перепутанный, бесполезный, несчастный. Выражение очень популярное. А fuck-up, to fuck up.
Fuck else — ничего больше.
Fucking-A! — Так точно! (Ага, в армии.) Во! Да ну!
Fuck job — вые... в переносном смысле, конечно. Fuck over.
Fuck out — поломаться (о предмете), быть неверным (о человеке).
Fuck you! — это понятно. Хороший и очень популярный ответ практически на любой вопрос. Отметим, что у нас в совершенно таком же выражении привлекают мать собеседника, а у американцев обращаются к собеседнику непосредственно, без всякой американской матери. Это выражение в английском появилось гораздо раньше, чем motherfucker.
Fuck you Jack, I'm all right! = I'm all right Jack — Флотское выражение, относится к бесчувственному, равнодушному человеку.
Fuck-you money — неожиданно привалившие деньги.
Fuck-you-buddy week — вот есть, например, месячник безопасности движения. А как насчет недели подставок и эксплуатации товарищей по казарме? Соответственно, buddy-fuck. Every week is fuck-your-buddy week! (Народная армейская мудрость.)
Goat = Been to three county fairs and a goat-fucking — много где бывал, много чего видал.
Goat fuck — фиаско.
Mercy fuck (pity fuck) — половая жизнь из жалости. Похоже на mercy killing.
Monkey fucking a football — попавший в смешное положение (вообразите сцену буквально).
Созвучие со словом fuck — частый повод для шуток и каламбуров. Расскажем под конец про один замечательный момент, который, возможно, был пропущен русскими зрителями хорошей американской комедии "Meet the Parents" ("Знакомство с родителями"), помните, с Робертом де Ниро в роли будущего тестя, сотрудника ЦРУ на пенсии.
>Там есть грубоватые шутки, связанные с именами героев. Парень называет себя Грег, но по паспорту у него вычурное британское имя Гейлорд (Gayelord), сокращенно, естественно, Gay (см. словарь). Это бы еще ничего, так уж в лоб не столь смешно (см. в словаре про Dick'ов). Но фамилия-то его — Focker. В русском языке в безударном слоге "о" читается как "а" ("карова"), а в английском то же происходит в ударном слоге. Так что, хотя и пишется Фокер, на слух-то он — Гей Факер. А где-то по ходу дела родители его девушки с ужасом осознают, как будет звучать полное имя их дочери (Pamela Martha) в сочетании с новой фамилией. Ну да, в точности "Памела Мазефакер"!
Ребята, учите язык! Больше удовольствия в жизни получите.
Do you speak ebonies?
(Особенности негритянского английского)
Профессор: Какие еще виды пластмасс вы знаете? (Молчание)
Ну, подскажу. Вечер, вы наедине с кавалером...
Студентка: А, вспомнила, эбонит!
Профессор: М-да... В наше время это был целлулоид.
Старый анекдот
Язык негров, в особенности негров американского юга, непонятен на слух даже тем, кто прекрасно знает классический английский. Невнятное своеобразное произношение, масса сокращений и трансформаций, нестандартная грамматика, все упрощено до неузнаваемости — это и есть ebonics — эбоникс. В принципе — это диалект, вариант английского языка. В нашем словаре мы пользуемся термином "эбоникс" часто и нестрого (чтобы длинно и нудно не объяснять в каждом случае, что данное ругательство характерно, например, для негров Алабамы). То, что мы называем эбоникс — это чаще всего слова, характерные для американских негров.
Зачастую эбоникс выглядит как речь малограмотных. Это и так, и не так. Скажем, детей, выросших в среде его носителей, тяжело выучить правильному английскому. Эбоникс, несмотря на веселое (для нас) название, язык не пародийный и не шуточный. Люди думают на нем, общаются и прекрасно друг друга понимают (тут важны практика и интуиция). При повседневном использовании непонятные непосвященному словечки и вульгаризмы становятся нормой. Школьный английский кажется им чуждым, искусственным (как нам — церковнославянский), учить его нет мотивации. Ведь дети уверены, что говорят по-английски, и все вокруг них говорят так же. А тут вдруг почему-то учитель сообщает, что все надо писать и говорить по-другому.
>К тому же подросткам постоянно твердят, что мы (афроамериканцы) — лучше других и что всякие чужаки готовят нам гадости. Типичная идеология автосегрегированных меньшинств. Есть политики, финансово заинтересованные в ее существовании. Доходило до разговоров о необходимости перевода преподавания на эбоникс для районов, где школьникам дискомфортно учиться на стандартном английском. Смеетесь? Как говорится, смейся, паяц! Эта логика уже привела к введению, регионально, испанского как основного — для детей мексиканских эмигрантов — с очевидными последствиями для будущего этих детей. Как работать-то потом? Напишешь деловой меморандум на эбониксе?
Как пережить кризис без потерь и сделать свой бизнес успешным? Какие существуют нормы и правила поведения в разных странах? Почему Россия не: Америка, Индия, Китай, Бразилия? Каким словам не учат в школе? Почему мы не понимаем друг друга? Столько вопросов… А ответы вы найдете на страницах нашей книги.
Виктор Топоров (1946–2013) был одним из самых выдающихся критиков и переводчиков своего времени. В настоящем издании собраны его статьи, посвященные литературе Западной Европы и США. Готфрид Бенн, Уистен Хью Оден, Роберт Фрост, Генри Миллер, Грэм Грин, Макс Фриш, Сильвия Платт, Том Вулф и многие, многие другие – эту книгу можно рассматривать как историю западной литературы XX века. Историю, в которой глубина взгляда и широта эрудиции органично сочетаются с неподражаемым остроумием автора.
Так как же рождаются слова? И как создать такое слово, которое бы обрело свою собственную и, возможно, очень долгую жизнь, чтобы оставить свой след в истории нашего языка? На этот вопрос читатель найдёт ответ, если отправится в настоящее исследовательское путешествие по бескрайнему морю русских слов, которое наглядно покажет, как наши предки разными способами сложения старых слов и их образов создавали новые слова русского языка, древнее и богаче которого нет на земле.
Набоков ставит себе задачу отображения того, что по природе своей не может быть адекватно отражено, «выразить тайны иррационального в рациональных словах». Сам стиль его, необыкновенно подвижный и синтаксически сложный, кажется лишь способом приблизиться к этому неизведанному миру, найти ему словесное соответствие. «Не это, не это, а что-то за этим. Определение всегда есть предел, а я домогаюсь далей, я ищу за рогатками (слов, чувств, мира) бесконечность, где сходится все, все». «Я-то убежден, что нас ждут необыкновенные сюрпризы.
Содержание этой книги напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками.
Литературная деятельность Владимира Набокова продолжалась свыше полувека на трех языках и двух континентах. В книге исследователя и переводчика Набокова Андрея Бабикова на основе обширного архивного материала рассматриваются все основные составляющие многообразного литературного багажа писателя в их неразрывной связи: поэзия, театр и кинематограф, русская и английская проза, мемуары, автоперевод, лекции, критические статьи и рецензии, эпистолярий. Значительное внимание в «Прочтении Набокова» уделено таким малоизученным сторонам набоковской творческой биографии как его эмигрантское и американское окружение, участие в литературных объединениях, подготовка рукописей к печати и вопросы текстологии, поздние стилистические новшества, начальные редакции и последующие трансформации замыслов «Камеры обскура», «Дара» и «Лолиты».
Наталья Громова – прозаик, историк литературы 1920-х – 1950-х гг. Автор документальных книг “Узел. Поэты. Дружбы. Разрывы”, “Распад. Судьба советского критика в 40-е – 50-е”, “Ключ. Последняя Москва”, “Ольга Берггольц: Смерти не было и нет” и др. В книге “Именной указатель” собраны и захватывающие архивные расследования, и личные воспоминания, и записи разговоров. Наталья Громова выясняет, кто же такая чекистка в очерке Марины Цветаевой “Дом у старого Пимена” и где находился дом Добровых, в котором до ареста жил Даниил Андреев; рассказывает о драматурге Александре Володине, о таинственном итальянском журналисте Малапарте и его знакомстве с Михаилом Булгаковым; вспоминает, как в “Советской энциклопедии” создавался уникальный словарь русских писателей XIX – начала XX века, “не разрешенных циркулярно, но и не запрещенных вполне”.