Вашу мать, сэр! - [13]
В шутках можно говорить о запретном, о том, чего в обычной, а тем более официальной, речи нельзя касаться совершенно. Все как с употреблением табуированной лексики.
>Напомним, что в разгар советских времен за анекдоты сажали. Это не слухи — у нас даже отсидевшие старшие друзья были. И родись мы лет на 20 раньше, кто знает...
Вульгаризм — часто элемент юмора, используемый для его усиления. Хорошую шутку он не испортит. Правда, юмор — вещь намного более творческая, чем ругательства. Все ли с этим согласны? Фанаты группы "Ленинград", ау! Мы ждем ваших критических комментариев.
Анекдот или шутка, как и ругательство, могут шокировать. Причем заранее можно этого и не предполагать.
>Недавно, договариваясь о встрече с собеседником, который уверял, что придет во что бы то ни стало, один из авторов шутливо-философски заметил: "Срывы всегда возможны. А вдруг вы под трамвай попадете?" Реакция была — как на страшное пророчество цыганки у тех, кто в гадания верит. Даже хуже. Собеседник побледнел, сказал: "Господи, да как же можно говорить такое!" Потом перекрестился, поплевал через левое плечо и постарался быстренько покинуть место, где было совершено опасное для него святотатство.
В шутке можно сказать так и о таком, о чем в официальной ситуации (где, естественно, и ругаться нельзя) не скажешь никогда. Исключено! И ограничения для грубости и насмешки одни и те же. Выражаться очень грубо (= говорить чересчур несерьезно и остро) нельзя по поводу святого, интимного, в определенных местах и компаниях: при женщинах, детях ит.д.
>Помните из рекламного ролика: "А вот еще случай был... Хотя... мал ты еще!"
>Нельзя не отметить, что дискриминация относительна: женщины и дети тоже многое себе позволяют в своих компаниях. И совсем не безобидное. Словом, не только мужики стараются не ругаться при женщинах и детях, но и наоборот.
Все сказанное выше в этой главе относится в равной степени и к России, и к Америке. Но есть и отличия. В Штатах гораздо более щепетильно подходят к национальным отношениям, более чувствительны к разговорам о них. Наций ведь там масса и нет одной — главной, как у нас.
>Там, к примеру, невозможны фразы типа: "Это русская земля! А вы, азербайджанцы и прочие армяне, — уматывайте отсюда!"
Земля там такая же английская, как и ирландская, польская, немецкая и т.д. Мексиканцу, въехавшему легально, немыслимо сказать: "Убирайся домой в свою Мексику". Хотя, возможно, многие этого бы и хотели. Но такое не просто неодобряемо, оно запрещено, подсудно.
По этой причине шутки и анекдоты по поводу разных наций в США грубы и опасны. Представители этих самых наций там гораздо более чувствительны, чем в Европе и России. Расизм в Америке на всех уровнях запрещен, даже намек на него воспринимается болезненно. Но шутка и обязана касаться запретного, чтобы быть смешной. Итог: анекдотов на национальные темы существует в США масса, нет народа, который не был бы осмеян. Более того, существуют анекдоты, обидные для нескольких или даже всех наций сразу. Вот пример подлинного интернационализма!
Чтобы не быть голословными, приведем примеры из длинных американских "национальных" и межнациональных серий. Постараемся выбрать анекдоты, где есть слова из нашего словаря (приводим их в скобках).
>Как вышло, что поляк провел всю ночь у дверей публичного дома (brothel)?
>- Да все ждал, когда погасят красный фонарь и зажгут зеленый!
>>•
>Как узнать польского Peeping Tom (это нарицательное имя того, кто любит подглядывать за чем-то неприличным, например, как в туалет ходят или любовью занимаются).
>- Расстегнет ширинку и вниз смотрит.
>•
>- Почему баксы (bucks) зеленые?
>- Да евреи их рвут до того, как они созреть успевают!
>•
>- Почему Иисуса считают евреем?
>- Все признаки налицо: до 33 лет его содержали родители, он всю жизнь считал свою мать непорочной девственницей (virgin), а она его — Богом (God)
Сначала пояснение. Слово WASP (White Anglo-Saxon Protestant) обозначает — обеспеченный белый американец (подробнее см. в словаре).
>- Сколько WASPов нужно, чтобы сменить лампочку?
>- Два. Один — чтобы приготовить мартини, а второй — чтобы позвонить электрику.
>•
>- Как WASP сделает предложение?
>- Он спросит: "Как ты отнесешься к идее быть похороненной в нашем фамильном склепе?"
>•
>- Что говорят люди, увидев черного мальчика на велосипеде?
>- Кричат: "Держите вора (thief)!"
>•
>- В чем негру из Гарлема труднее всего разобраться?
>- В том, к кому нужно подойти в День отца.
Пояснение. В Америке кроме женского праздника (День матери — Mother's Day) есть равноправный мужской (День отца — Father's Day), когда последних принято поздравлять. Но понять, кто же твой настоящий папа, в Гарлеме невозможно (так считают авторы анекдота, и не только они).
>Девушка, вбегая в полицию, кричит:
>- Помогите! Ирландец изнасиловал (raped me)!
>- Почему ты решила, что он ирландец?
>- Так еле расшевелила, а потом все время приходилось ему помогать!
>•
>- Почему черные не женятся на мексиканках?
>- Боятся, что дети получатся такими ленивыми, что не захотят и воровать (steal).
>•
>- Что получится, если скрестить пуэрториканца с китайцем?
>- Угонщик автомобилей (
Как пережить кризис без потерь и сделать свой бизнес успешным? Какие существуют нормы и правила поведения в разных странах? Почему Россия не: Америка, Индия, Китай, Бразилия? Каким словам не учат в школе? Почему мы не понимаем друг друга? Столько вопросов… А ответы вы найдете на страницах нашей книги.
Задача этой книги — показать, что русская герменевтика, которую для автора образуют «металингвистика» Михаила Бахтина и «транс-семантика» Владимира Топорова, возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Вся книга состоит из примечаний разных порядков к пяти ответам на вопрос, что значит слово сказал одной сказки. Сквозная тема книги — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы. Толкуя слово, мы говорим, что оно значит, а значимо иное, особенное, исключительное; слово «думать» значит прежде всего «говорить с самим собою», а «я сам» — иной по отношению к другим для меня людям; но дурак тоже образцовый иной; сверхполное число, следующее за круглым, — число иного, остров его место, красный его цвет.
Задача этой книжки — показать на избранных примерах, что русская герменевтика возможна как самостоятельная гуманитарная наука. Сквозная тема составивших книжку статей — иное, инакость по данным русского языка и фольклора и продолжающей фольклор литературы.
Сосуществование в Вильно (Вильнюсе) на протяжении веков нескольких культур сделало этот город ярко индивидуальным, своеобразным феноменом. Это разнообразие уходит корнями в историческое прошлое, к Великому Княжеству Литовскому, столицей которого этот город являлся.Книга посвящена воплощению образа Вильно в литературах (в поэзии прежде всего) трех основных его культурных традиций: польской, еврейской, литовской XIX–XX вв. Значительная часть литературного материала представлена на русском языке впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.