Вашингтон, округ Колумбия - [58]

— Сенатор, лидер большинства велел передать:' завтра на двенадцать тридцать назначено совместное заседание обеих палат конгресса.

Мальчик уже вышел было из приемной, когда Бэрден окликнул его:

— Постой, сынок. — Мальчик остановился. — Это все, что сказал лидер большинства?

— Да, сэр. Одно и то же сообщение всем сенаторам. Президент выступит завтра в двенадцать тридцать на совместном заседании. — С этими словами мальчик исчез.

Бэрден нахмурился:

— Клей, справься на всякий случай у секретаря сенатора Баркли, когда и где мы заседаем сегодня.

Испытывая потребность в утешении, Бэрден позвонил в Нью-Йорк Эду Нилсону. Но Нилсон не утешил его: он был доволен, что Соединенные Штаты наконец-то определили свою позицию. С неожиданной горячностью Бэрден сказал:

— Я не хочу войны — никакой, никогда. На свете нет ничего дороже человеческой жизни.

В трубке раздался сухой смешок:

— Вы позволите вас цитировать, сенатор?

Бэрден в свою очередь тоже рассмеялся:

— Нет, не позволю. Но я говорю это вполне серьезно.

— Но ведь Гитлера надо обуздать. А как это сделать без войны?

— Не знаю. Этого еще никто не знал и не знает. — Расстроенный звуком своего голоса, в котором вдруг послышалось отчаяние, он переменил тему разговора и сообщил о том, что Клей поступил на военную службу.

— Неплохая мысль, — ответил Нилсон. — С солдатским прошлым и хорошим послужным списком он будет сильным кандидатом.

— А если погибнет?

Тут вернулся Клей, в полном неведении относительно того, что обсуждался вопрос о его смерти.

— Зачем загадывать на будущее? — Голос Нилсона звучал сухо. — Как ваше здоровье, между прочим?

Бэрден ответил так, как он обычно отвечал в таких случаях, и положил трубку. Он выжидающе глядел на Клея, и наконец тот сказал:

— Похоже, вас нет в списке приглашенных в Белый дом.

— Нет в списке? — Бэрден был изумлен. — Но ведь сенатор Остин приглашен, а я, несомненно, выше его рангом… — Он резко оборвал себя, не желая выдавать свою боль. — Что ж, надо полагать, это месть Франклина.

Клей кивнул.

— Сенатор Баркли очень извинялся. Вы поймете, что это от него не зависело, сказал он.

Бэрден простился с Клеем и вышел из здания сената. В холодных сумерках ему привиделся безвестный старый сенатор. Он медленно брел к вокзалу, в гостиницу, где он жил, вне сомнения, в маленьких комнатенках, битком набитых кипами пожелтевших «Ведомостей конгресса», альбомами газетных вырезок, пахнущими старым клеем, и фотографиями с автографами забытых знаменитостей. Подавленный этим видением, Бэрден кивнул Генри, и тот с шиком распахнул перед ним дверцу машины.

— В Белый дом, сенатор?

— Нет, домой.

Садясь в машину. Бэрден вдруг понял, что именно его расстроило — не столько оскорбление со стороны президента, сколько то, что он этого не предвидел. Человек, у которого до такой степени ослабло чутье, недолго продержится на политической сцене. «Неужели я начинаю сдавать?» — спрашивал он себя и ни в одном уголке сознания не находил достаточно убедительного отрицательного ответа.

III

Если Инид и была удивлена, то ничем не выдала своего удивления. Она сидела одна в гостиной в старом шелковом кимоно и красила ногти каким-то составом, который пахнул клеем от детской модели самолета и был похож на кровь.

— Добро пожаловать. — Она нахмурилась — не на него, а на ногти.

— Ты, конечно, слышала новость?

— Новость? — Она взглянула на него непонимающим взглядом.

— Ну, про Пёрл-Харбор.

— А, вот ты о чем. Да. Это ужасно. Если ты пришел повидаться с дочкой, то ничего не выйдет. Она отправилась в кровать без ужина. Детям необходима дисциплина. — Она говорила вызывающе, словно ждала нападок с его стороны.

— Я пришел повидаться с тобой.

— А, очень приятно, как папа? — Злость необычайно оживляла ее лицо.

— У него все отлично. Я поступил на военную службу.

— Тебе очень пойдет белый костюм, с такой штукой вокруг шеи, ну, тот, вроде женского спортивного.

— Это флотская форма. — Клей и сам не знал, чего он от нее хотел. Заверения в любви, которое можно было бы холодно отвергнуть или горячо принять? Сейчас он был способен и на то, и на другое.

— Во всяком случае, скучно тебе не будет. Мужчинам никогда не бывает скучно. Нравится тебе этот красный цвет? — Она показала ему свои коготки.

— Уж больно кроваво.

— Как раз под мое настроение. Сегодня я иду к Гарольду Гриффитсу. А ты? Ах да, конечно, ты не идешь, ведь он никогда не приглашает нас вместе. Он только что звонил, сказал, что хочет стать военным корреспондентом, если папа позволит. Представляешь Гарольда на фронте? Глупее быть не может! — Она отхлебнула виски из стакана, в котором осталась уже только половина, и тут Клей сообразил, что она пьяна.

— Пьешь в одиночестве? — машинально дополнил он свое открытие.

— А себя ты считаешь пустым местом? Вот и выходит, что не в одиночестве, по крайней мере формально. — Она допила виски. — Налей еще, — попросила она и указала на бутылку, стоявшую на кофейном столике. — Эта штука еще не просохла. — Он наливал рюмку, а она помахивала в воздухе руками, чтобы лак быстрей высох. — Слушай, — сказала она и взяла рюмку. — Я не хочу развода. А ты?

— И я не хочу, да и никогда не хотел. — Ему нельзя было ответить иначе, и все же, в некотором смысле, он говорил правду.