Ваше слово, мсье комиссар! - [3]

Вошедший следом за Вилли в кабинет сморщенный человечек окинул Монга неприятным ощупывающим взглядом. По тому, как он улыбнулся, показав криво растущий клык, комиссар тотчас сообразил, что перед ним психически неуравновешенная личность. Помедлив, Горбик запустил руку в карман висящего на нем, как на вешалке, халата и достал малинового цвета капсулу.

— Для его комплекции, думаю, будет вполне достаточно одной, — тоненьким голоском проговорил он. — На этот раз я могу присутствовать?

Байяр озадаченно пошевелил рыжеватыми бровями.

— Если не возражает господин комиссар и если это не займет много времени…

— Шесть-семь часов! — обрадованно взвизгнул человечек в халате. — Возможно, даже меньше. Я вполне успею провести кое-какие измерения.

Чем больше присматривался к нему Монг, тем больше нездоровых черт улавливал в этом по-обезьяньи волосатом и морщинистом существе. Да и в голосе человечка явственно сквозили истерические нотки. Если верить словам Байяра о гениальности Горбика, то это было настоящей издевкой природы — одарить разумом заведомо больного человека.

Тем временем мафиози обратил к комиссару слащавое лицо.

— Увы, я слишком многим обязан своему подопечному, чтобы отказать в такой малости. Не столь уж часто обстоятельства позволяют ему отследить опыт от начала и до конца. Видимо, я откликнусь на его просьбу… А вам могу сказать только одно: это не будет ни больно, ни мучительно. В какой-то степени это может даже показаться вам занятным.

— Вы предлагаете мне наркотик? — взор Монга был прикован к малиновой ампуле.

Байяр, Горбик и все прочие находящиеся в кабинете дружно рассмеялись.

— Разве я не обещал вам разгадку исчезновений? Причем же здесь наркотик?.. Нет, мсье комиссар, я привык держать слово, — мафиозо кивнул в сторону сморщенного человечка. — Одним прекрасным утром наш гениальный друг действительно мог удостоиться Нобелевской премии. Он был на полпути к завершению труда по раскрытию природы раковых клеток. Однако судьба распорядилась иначе. В ходе исследований он наткнулся на весьма интересный нюанс. Нюанс доселе нигде не упомянутый. Впрочем, будет лучше, если обо всем вам расскажет сам первооткрыватель. Давай, Горбик! Мсье комиссар жаждет твоего слова.

Подпольный ученый не заставил себя упрашивать, с готовностью шагнув к комиссару. Монг с брезгливой миной отвернулся. Было в обезьяньем личике Горбика нечто порочное, болезненно-сатанинское.

— Разумеется, босс, если вы просите.

— Только попроще, Горбик, без этих твоих заумных словечек…

— Конечно. Можно обойтись и без специальной терминологии, — губы ученого растянулись в ядовитой усмешке. — Видите ли, господин комиссар, в своих исследованиях я и впрямь натолкнулся на весьма интересный феномен — явление, отчасти напоминающее биологическую сублимацию…

— Ну вот, — вздохнул Байяр. — Началось, мация-сублимация…

— Можно назвать это болезнью ускоренного отторжения, — торопливо поправился Горбик. — Сначала опыты проводились с фрагментами живой ткани, а после были перенесены на людей. Но я хотел сказать, что это и впрямь напоминает болезнь. Сразу после введения в желудок или внутривенно критической дозы моего вируса, у пациента начинает наблюдаться то самое отторжение. Но отторгается не сам вирус, а пораженные ткани. И человек начинает терять молекулы и атомы, стремительно испаряясь, сохраняя однако при этом все свои основные пропорции. Происходит занятная вещь. Зараженный организм с колоссальной скоростью оптимизирует хромосомные последовательности и генокоды, вторгаясь в субатомные слои и по сути создавая конструкции более тонкой организации, а потому и более живучие. Совокупность биоколоний, составляющих естество человека, становится, если можно так выразиться, более мелкопористой. Уменьшаясь в размерах, человек, видимо, не погибает до самых последних мгновений, что, впрочем, чрезвычайно сложно проверить. И все-таки я полагаю, что процесс этот не тянется бесконечно. Закон минимизации носит скорее всего экспотенциальный характер, и где-то на субатомном уровне вирус становится безвредным, процесс замедляется, отторжение сходит на нет.

— Как видите, комиссар, это даже не убийство! — ликующе вмешался Байяр. Покрытая рыжеватыми волосками рука его любовно погладила лаковую поверхность стола. — Мы организуем жертвам своеобразное путешествие в молекулярные миры. И заметьте, не берем за это с них ни цента!

Телохранители мафиозо привычно расхохотались. Чувство юмора босса было ими хорошо изучено, и когда можно смеяться, а когда нет, они определяли безошибочно.

С неприятным выражением на лице Горбик потянулся к комиссару. Очевидно ему не терпелось поскорее приступить к эксперименту. Сколько он, черт возьми, провел их за свою обезьянью жизнь?!.. Монг рванулся из кресла. Для своих лет он находился в прекрасной форме и вплоть до последних месяцев регулярно посещал клубы восточных единоборств. Мыском правой туфли он отфутболил Горбика в сторону и плечом ухнул в грудь ближайшего гориллы. Затрещал сокрушаемый антиквариат, и гневно загомонил Байяр. Вероятно, комиссар сумел бы справиться с этими увальнями, но скованные руки — это уже не руки, а обуза, и ситуация складывалась для него не самым благоприятным образом. Он уклонился от летящего в лицо кулака, пнул в ответ ногой, но и сам угодил под свирепый удар. Трое обозленных телохранителей облапили его со всех сторон, силой усадив обратно в кресло. Горбик, в пылу схватки выхвативший из мусорной корзины револьвер, под взглядом хозяина быстро остыл и со смирением положил оружие на край стола.