Ваше Благородие - [44]

Военные неудачи предыдущих двух лет заставили турецкие власти задуматься над их причинами и начать срочную реорганизацию во всей своей армии. Султан Османской империи Мустафа III приказал перестать использовать на главном направлении военных действий все нерегулярные войска из-за их крайней ненадёжности и слабости. Теперь главная армия турок составлялась из регулярных войск-янычар и конных сипахов. Численность турецкой армии при этом серьёзно уменьшилась, но зато возросли боевые качества войск, и серьёзно улучшилась их дисциплина.

В предыдущие годы русская артиллерия наводила ужас на турок, сметая как их боевые порядки, так и укрепления. Османская же артиллерия была неповоротливой, костной, с плохо обученным командным и рядовым личным составом. С помощью многочисленных французских советников и специалистов турки наладили производство облегчённых пушек у себя и уже к лету 1771 года первые 60 орудий нового облегчённого образца прибыли в армию визиря на северный фронт.

Полное превосходство русских полевых армий, с одной стороны, и упорная защита турками крепостей Бендер и Браилова – с другой, заставили турецкое командование изменить свою тактику ведения войны. Оно решило оборонять сильными гарнизонами все ключевые крепости, обескровить русские армии в их осадах, а затем уже перейти в наступление всеми своими большими силами.

Одновременно с этим турки вступили в сговор со своим старым врагом Австрией и заключили с ней тайную конвенцию, по которой та дипломатическим или же военным путём должна была добиться возвращения Османской империи всех завоёванных уже Россией земель.

За это Австрии полагалась в передачу территория Малой Валахии и аж 10 миллионов пиастров. 3 миллиона задатка из этой суммы австрийцы даже успели получить.

Султан был уверен, что теперь-то он сможет втянуть Россию в войну на два фронта. Сам же он приказал сосредоточиться на обороне правого берега Дуная, Дарданелл, Очакова и Крыма. Именно Крым и стал для России главной целью кампании 1771 года.

Многолетние дипломатические усилия самой Екатерины и её командующих Панина и Румянцева, наконец-то дали свой результат. Крымские татары, понёсшие большие потери летом 1770 года, когда они находились под непосредственным командованием у турок, воевать уже больше с русскими не хотели. В их верхах шли большие раздоры, вызванные заменой Султаном крымских ханов Каплан-Герая на Селим-Герая. Российская императрица решила этим всем воспользоваться и занять Крым силами второй армии под командованием генерал-аншефа князя Долгорукова Василия Михайловича.

Лёшка шёл к своей возлюбленной из главного квартирмейстерства. Только что у него состоялся разговор с «куратором». В Крыму явно что-то готовилось грандиозное. Шли какие-то тайные интриги между русскими и многочисленными кочевыми ордами великой степи. Да и крымские мурзы уже не раз появлялись в шатре у Румянцева за эти четыре начальных месяца 1771 года.

– Готовь свою команду к выходу, Алексей, – распорядился барон. – Не далее, чем через три дня мы уходим верхами на Журжи. Там пересаживаемся, спешившись, на военное судно Азовской, а сейчас уже по факту Дунайской речной флотилии и потом следуем ко второй армии Долгорукова. Она как раз уже начала выдвигаться в район Крымского Перекопа и Сиваша. Твоя команда будет при мне, и помощь хороших стрелков может быть здесь совсем даже не лишней. О нашем выходе, прапорщик, пока никому ни слова! Для всех вокруг сейчас мы идём к Журжи, для снятия на карты противоположного Дунайского берега. Там как раз большая османская крепость Рущук стоит. Помни, Алексей, что вражеский шпион до сих пор нами не пойман, а лишь только затаился до времени!

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – встал по стойке «смирно» Егоров. – Разрешите обратиться к вам по личной просьбе? – и подал собственно написанный рапорт.

– Обращайтесь, – милостиво кивнул фон Оффенберг и, вчитываясь в бумагу, удивлённо приподнял брови. – Вы меня удивляете, Алексей, вам всего-то 17 лет от роду, самое время свою карьеру делать, а вы тут себя решили путами брака сковать? – и он с улыбкой взглянул на Лёшку.

– Сии путы, как вы изволили выразиться господин подполковник, никоей помехой для карьеры не будут. Невеста моя знает, за кого собирается замуж, понимает и принимает все возможные трудности и неудобства в личной жизни. Нужно лишь ваше письменное разрешение как непосредственного командира жениха.

– Вот как, – улыбнулся Генрих Фридрихович. – Как невесту-то хоть зовут, и из какой она сама семьи будет?

– Анхен Шмидт, внучка оружейника Отто Карловича Шмидта. Находится на попечении деда, оставшись сиротой со своим старшим братом. Родителей их ещё в детстве убили янычары. Дед внуков воспитывает один, насчёт брака сам он не против, и теперь нужно только ваше одобрение.

– Не против он, – усмехнулся барон. – Конечно, как он противиться станет, когда у него вот такой вот орёл в зятьях будет. Офицер, дворянин, имперский егерь, наконец. Женись, Алексей, а я ещё на твоей свадьбе погуляю. Но! – поднял он палец вверх. – Только после нашего важного дела. Думаю, к осени, к самой поре свадеб, мы как раз-то и обернёмся назад. У вас там, поди, уже всё сговорено заранее? Ну, вот пусть пока подсуетятся тут без нас. Нечего боевому офицеру себе голову такими мелочами забивать, ему подвиги совершать нужно, – и он подмигнул лукаво Лёшке.