Ваше Благородие - [43]

Зачастую во время рукопашной схватки враг стремился проткнуть, разрубить барабаны и уничтожить их хозяев, всё, чтобы лишить этим командиров возможности управлять своими подчинёнными на поле боя.

Даже в народных сказках нашлось место для нашего барабана – «отслужил наш русский солдат 25 лет службы верной и правдой и пошёл со своим другом-барабаном в родную сторону…». А это означало, что он стал действительно всенародным инструментом, как те же гусли-самогуды, балалайка, ну или дудочка-жалейка.

Особая команда была пополнена по положенным штатным нормам. Все, кто был в госпиталях или в своём расположении на излечении, уже встали в строй и теперь все тридцать семь человек занимались егерской учёбой или же несли службу в караулах. Оправлялся от ран только лишь один командир, но и ему это оставалось уже недолго. Раны затягивались, и кости срастались, молодость и любовь делали своё волшебное дело.

– Ляксей Петрович, чегось делать-то захотели дальше? – как-то подсел к нему вечерком дядька.

Лёшка посмотрел внимательно на старого солдата и усмехнулся.

– Да свадьбу сыграем, Никитич. Будешь потом внучат нянчить, тебе-то чай не привыкать недорослей опекать? Война-то эта, злодейка, когда – никогда, а всё равно ведь закончиться, что же тебе всё время наперегонки с молодыми солдатиками по полям да по лесам скакать?

Матвей помолчал, подумал и улыбнулся.

– Так хоть так, а хоть эдак, а всё же одно скакать придётся. Жаль вот только своих деток Господь не послал, не сподобился я как-то со всей вот энтой службой на семью. А так-то я-то завсегда буду рад только, чтобы с пацанвою нянькаться. Дожить бы вот только, – и он мечтательно посмотрел в небо.

– Эй, эй, старый, ты чего это?! – толкнул его легонько Алексей. – Вместе доживём, всё у нас будет хорошо!

– Ну, это ладно тада, – взглянул на него с улыбкой дядька. – Это уж, Лёшенька, как Бог даст. А по Аннушке-то, как вообще? Как я погляжу, всё серьёзно у вас?

– Это даа, – протянул Егоров. – Серьёзно у нас всё. По осени, дядька, я сватать её буду. Перед этим, как и положено, она нашу веру примет, чтобы уж потом нас всё чин по чину обвенчать бы можно было. У начальства своего я разрешения на женитьбу испрошу. Думаю уж, что их высокоблагородия по этому делу против не будут, и своё высочайшее позволение нам в письменном виде дадут.

– А как батюшка-то? – спросил с какой-то затаённой грустью дядька. – Ведь никак не испросишь его благословения отсель.

– Ну, по военному времени благословение на брак родителей ведь не требуется для служивого, если у него, конечно, есть отец-командир. А командир, стало быть, всегда есть у каждого военного. И по всем положениям он ведь за самого родителя брачующемуся выступает. Тебе ль то не знать, Никитич? – уверенно ответил на его вопрос Алексей. – Ну а уж потом, конечно, привезу Аннушку в наше имение, да ежели ещё и с внучонком, неужто уж не примет батюшка бравого егерского офицера да с целой семьёй, а?

– Да примет, конечно, примет, – улыбнулся дядька. – Как же её не принять-то, хорошая сноха будет, добрая, справная и такая рукастая главное. Не то что вон энти мамзельки у некоторых господ, одна только кожа да кости у них и ещё в обморок постоянно падают. Как у Христа за пазухой с ней будете. Ой, прости, Ляксей Петрович, лишнее чай говорю, совсем уже к этой старости язык разболтался!

– Да всё хорошо, дядька, мы с тобой уже как родственники ведь, вот и на свадьбе моей будешь за посажённого отца. Эх, поскорее бы осень, что ли, пришла, – мечтательно улыбнулся о своём Алексей.

Но было лишь только начало апреля, южная валашская весна вовсю вступила в свои права.

Глава 12. Дорога в Крым

На русско-турецком фронте наступило небольшое затишье. Армии обеих империй получали пополнения, припасы, вооружение и готовились к новым ожесточённым летним боям. По берегам Дуная шли лишь небольшие локальные бои между переправлявшимися на вражеские берега подразделениями и поисковыми партиями.

Всю компанию 1771 года первая русская армия Румянцева фактически топталась на месте. Единственным достижением её командующего за весь летний период этого года было занятие несколько малых турецких крепостей на Дунае.

Компания прошлого года убедительно показала, что турки не способны на равных противостоять русским в больших полевых баталиях. Поэтому оптимальным решением для первой армии Румянцева был бы переход через реку Дунай и полный разгром всех полевых турецких войск в Болгарии. Имеющиеся же у турок небольшие крепости с их такими же небольшими гарнизонами большой роли бы в противостоянии не играли, и, оказавшись в глубоком тылу у русских, они бы и сами капитулировали, сдаваясь на милость победителей. Именно к этому Румянцева и подталкивала сама Екатерина, никак не желая затягивать обременительную войну. Пётр Александрович же придумывал тысячи отговорок, чтобы только не переходить через реку Дунай. Императрица же не решалась сместить недавнего победителя столь многих битв и недавнего «кагульского героя». Есть мнение, что Румянцев, дескать, очень жалел русского солдата и боялся больших потерь при форсировании огромной реки. Но эта теория терпит крах, если только посмотреть, какие огромные санитарные потери несла первая русская армия в этот период «стояния»: январь – умер 461 человек, февраль – 510… июнь – 538… Затем рост смертности только усилился, и в сентябре уже умерло более 3000 человек. Армия несла санитарные потери гораздо больше, чем в самых кровопролитных сражениях. Румянцев мог бы закончить эту затягивающуюся войну в 1771 году. Почему он этого не сделал, мы, наверное, никогда уже не узнаем.