Ваша карта бита - [4]

Быстрыми шагами подлетая к никелированной вертушке, я глянула через плечо — лестница в подвал была перегорожена фигурной решеткой. Дневная смена отнеслась добросовестно к своим обязанностям. Хороша бы я была, поверни сейчас туда.

— Ребята, узнайте, пожалуйста, чужая машина через ворота не проезжала? — прощебетала я, наклоняясь к полукруглому окошечку в прозрачной стене.

— Какая? — переспросил тот самый молодец, что загрузил меня на лестничной клетке поручением к Любови Андреевне, а его коллега, сидящий на стуле, раскинув ноги в стороны, как жокей после соревнований по выездке, ответил, снисходительно ухмыляясь:

— Мимо наших в ворота только на бронетранспортере прорваться можно.

Зачесался язык спросить его, что же за пугала такие у них возле ворот сидят, но я прикусила его и залепетала нечто умильно-просительное. Подействовало. Тем более что первый наверняка уже считал меня своей знакомой.

Он снял трубку телефона и через минуту переговоров, детали которых остались для меня непонятными, ответил, приблизив к окошку свою в общем-то довольно симпатичную физиономию:

— Была машина. По разовому пропуску. На подстанцию какое-то оборудование привезли.

— «Жигули»? — воскликнула я радостно.

— Да, «девятка».

— Ребята, я на мгновение!

Пропорхнув между стеной и крылом застопоренного турникета, я засеменила по натертым до блеска мраморным плитам к тяжелой, с массивной бронзовой ручкой, двери.

— Э, а пропуск! — крикнули сзади так, что не обернуться означало спровоцировать их на безобразную погоню.

— Да ну вернусь же сейчас!

Я тряхнула халат на груди, мол, даже одежда не подходит для побега, и услышала, как мой знакомый урезонил коллегу:

— Ладно, хватит! Она из секретариата, я ее знаю.

— Пришла Любовь Андреевна. Я ей все передала про Степанова, — отчиталась я перед ним, вцепившись в дверную ручку, и что есть сил дернула ее на себя.

Подстанция, вот она, сбоку от корпуса, за деревьями. Небольшое двухэтажное здание из силикатного кирпича с плоской крышей, почти соприкасающееся торцом с оградой. А вот и машина. Чуть поодаль, на узкой дорожке, разворачивается кормой к подстанции темно-красный экипаж и, самое главное, торопится от «девятки» к белокаменному дому с открытой нараспашку дверью мужчина в брезентовой спецовке, накинутой поверх хорошего темно-коричневого пиджака.

Моля бога о том, чтобы эти люди были увлечены своими заботами настолько, чтобы не обращать внимания на невысокую фигурку в светло-зеленом халате и дурацкой шапочке, я прошла вдоль всего фасада по просторному крыльцу и сбежала по ступеням вниз. До двери подстанции, в которой скрылся мужчина, было рукой подать. Машина развернулась и теперь осторожно перебиралась через высокий бордюр на пешеходную дорожку, намереваясь сдать задом сюда же. И это когда в двух шагах, вот она, удобная дорога, по которой к подстанции без хлопот грузовик подъедет.

Обернувшись в последний раз на «девятку», я зафиксировала в памяти ее номер.

Войдя в дверь, я остановилась, осмотрелась и прислушалась. Короткий тамбур. За ним, прямо — пыльная лестница на второй этаж, и направо, мимо нее — еще одна дверь, в операционный зал. Виден ряд шкафов, выкрашенных в голубой цвет, с горящими на них зелеными лампочками — силовые ячейки. Огоньки горят не на всех. Суббота.

Оттуда, из операционного зала, доносилось шуршание и стуки, насторожившие меня. Следует приготовиться к неожиданностям, если это то, что я предполагаю. Вспомнилась четырехзарядная смертоносная машинка, которую не дал мне Базан. Если что случится со мною сейчас нехорошего, он пожалеет о своей осторожности.

Опустив драгоценную сумку на ступеньку лестницы, я медленно двинулась к двери в зал. Там металлически грохнуло и кто-то негромко выругался.

Мы с ним увидели друг друга одновременно, и у меня ненадолго перехватило дыхание. Он тоже замер в секундном замешательстве, разжал руки, и безжизненное тело в светло-зеленом халате, волочившееся прямыми, будто деревянными, ногами по линолеуму, упало, стукнувшись головой.

— А-а! — вскрикнула я на вдохе, прикрыв ладонью рот, и уперлась спиной в косяк, будто равновесие для меня сейчас — вещь почти немыслимая.

Он вытаращился, вглядываясь в меня, и глаза его приобрели выражение, какое бывает у кота перед броском на зазевавшегося воробья.

— Томочка! — чирикнула я и повторила: — А-а!

— Иди сюда скорей! — опомнился он. — Видишь, с ней неладно что-то. Давай поможем.

— Нет, нет!

Вцепившись в косяк пальцами, я на подгибающихся ногах кое-как двинулась в сторону выхода и, конечно же, дала без труда ему себя настичь.

— Куда!

Он схватил меня за руку и швырнул по проходу в глубь зала, прямо на мертвое тело. Притворяться расслабленной было больше нельзя. Игра моя оказалась полезной. Убийца, ничего не опасаясь, в два шага очутился возле, но продемонстрировать намерения я ему не позволила — встретила ударом пятки в живот. Дыхание его прервалось, и двигаться он теперь мог только за счет силы воли. Она у него имелась. Убийца махнул пятерней. Я уклоняться не стала, только подставила руку, чтобы не заполучить отметину на лице, и «легла» рядом с Тамарой. Он ударил меня ногой, метя в живот. Его башмак я встретила коленом и стиснула зубы от боли — бил он всерьез.