Ваша до рассвета - [59]

– Пожар! Пожар! – Он мог поклясться, что слышит звук открывающейся двери и испуганный женский голос, но у него не было времени задерживаться и проверять.

– Веди меня к ней, Сэм! Веди! – скомандовал он, следуя за неистовым собачьим лаем.

Не нуждаясь в дальнейших поощрениях, Сэм рванулся в лес. Габриэль шел за ним, круша все на своем пути и размахивая веткой–тростью как мечом.

* * * 

Не обращая внимания на колючую ежевику и жалящие удары веток в лицо, Габриэль ломился через лес так, словно был диким зверем. Он не раз падал, спотыкаясь о гнилые стволы упавших деревьев и торчащие из земли корни. Но тут же вставал и продолжал идти, останавливаясь каждые несколько шагов, чтобы прислушаться к звенящему лаю Сэма.

Если он слишком отставал, то собака возвращалась к нему, словно желая удостовериться, что он все еще идет за ней. С каждым шагом Габриэля запах дыма становился все сильнее.

После изнуряющего рывка через подлесок он вдруг вышел на открытое место и остановился. Он поднял голову, прислушиваясь, но до него донеслись только мирные звуки ночного леса. Борясь с паникой, он сосредоточился сильнее и, наконец, поймал лай Сэма – отдаленный, но все–таки слышимый. Габриэль пошел в его направлении, одержимый желанием найти Саманту, прежде чем собаке придется снова возвращаться к нему.

Дым теперь был уже не запахом, а ощутимой пеленой, плотной и удушливой. Габриэль мчался через нее вслепую, когда его ветка ударилась во что–то неподвижное и развалилась надвое. Он отбросил ее в сторону. Отодрав занавес из переплетений плюща, он провел ладонью по грубо–высеченной поверхности. Каменная стена была настолько горячей, что он отдернул руку.

Он, должно быть, добрался до старой конюшни на самом краю поместья Ферчайлдов. Ее строения были заброшены еще до того, как он родился.

– Саманта! – закричал он, обезумев от собственного открытия.

Сэм же просто заливался лаем и был близок к истерике. Габриэль пошел на звук открывающейся двери. Пес влетел внутрь конюшен, и Габриэль понял, что у него нет иного выбора, кроме как пойти следом. Он не мог позволить себе ждать, пока его слуги найдут их. Он был единственной надеждой Саманты.

Глубоко вздохнув, он ринулся за собакой. Он услышал потрескивание пламени, лижущего старинные балки у него над головой. Клубы дыма глубоко проникли в его легкие, стремясь вытеснить из них весь воздух.

– Саманта! – хрипло закричал он, молясь, чтобы она смогла его услышать.

Он сделал всего несколько шагов, когда услышал громкий треск. И прежде, чем он мог вскинуть руку в защите, что–то тяжелое сильно ударило его по виску.

Габриэль начал падать внутрь конюшни, но, коснувшись земли, он вдруг вернулся на качающуюся палубу – Виктории, над его головой засвистела шрапнель, и резкое зловоние стреляющего орудия обожгло его ноздри. Кровь текла по его лицу, затекая в глаза и рот, а когда он поднял гудящую от боли голову, то увидел, словно в замедленном повторе, Нельсона, падающего на палубу с недоуменным выражением лица.

Руки Габриэля сжались в кулаки. Нельсон погиб на его глазах. Саманта не должна.

Собрав последние силы, он поднялся на ноги и поднял руку, защищая лицо от горящих угольков, дождем льющихся с чердака. Лай Сэма превратился в тонкое хныканье, устрашающе казавшееся человеческим.

Частично ныряя в дым, словно в воду, наполовину пробираясь ползком, Габриэль стал с трудом продвигаться на звук. Что–то хрустнуло под его ботинком. Когда он потянулся вниз и нащупал раздавленную оправу очков Саманты, у него чуть не остановилось сердце.

Но потом его руки сомкнулись на чем–то теплом и мягком. Он подтянул безвольное тело Саманты к себе, и его руки задрожали от облегчения, когда он почувствовал на своем лице ее слабое дыхание.

– Держись, ангел, – прошептал он, с силой прижимаясь губами к ее лбу в жарком поцелуе. – Просто держись за меня, и все будет в порядке.

Взяв ее на руки, как ребенка, он рванулся туда, откуда пришел, надеясь, что Сэм последует за ним. В тот момент, когда он, спотыкаясь, выбрался наружу, за его спиной с адским ревом рухнула конюшня, и жаркая волна взрыва чуть не сбила Габриэля с ног.

Он не замедлял свои размашистые шаги, пока они достаточно не удалились от удушающего облака из дыма и пепла. Саманта вдохнула свежего вечернего воздуха и начала кашлять – хриплый, агонизирующий звук рвался из глубины ее груди. Упав на колени на покрывало из мокрых листьев, Габриэль стал укачивать ее. Ее щека у него под рукой была теплой, но он не знал, какого она цвета. Чуть не умирая от каждого ее мучительного вздоха, он ждал, пока болезненные судороги кашля пройдут.

Что–то влажное и холодное толкнулось в его руку. Пошарив, рука Габриэля зарылась в мех Сэма. Он мягко погладил колли, пытаясь успокоить сильную дрожь, которая сотрясала собачье тело.

– Ты самый лучший пес на свете, Сэм, – сказал он, хотя его зубы тоже стучали от шока. – Как только мы вернемся домой, я отдам тебе все мои оставшиеся сапоги. Черт, я даже куплю тебе твою собственную пару, если захочешь.

* * * 

Когда Саманта медленно открыла глаза, то увидела Габриэля, нависающего над собой, его лицо было напряженно от волнения. Даже со шрамом на щеке и весь измазанный сажей, он был самым красивым зрелищем, которое она когда–либо видела.