Ваша до рассвета - [37]

– Если это прогулочная трость, разве мы не должны с ней пройтись?

– О! Конечно, должны! – Резко отдернувшись от него, она убрала с горящей щеки выбившуюся прядь волос. – Я имею в виду, что вы должны. Если вы отойдете сюда, в угол, я разработаю для вас пути и предметы, чтобы вы смогли попрактиковать свои навыки.

Недолго думая, она схватила его за предплечье. Габриэль напрягался, сопротивляясь каждым мускулом. Она попыталась силой потянуть его, но его ноги не сдвинулись с места. Саманта осознала, что она впервые попыталась куда–то его отвести. Даже Беквит, сопровождая его по дому, не смел прикасаться к нему, за исключением кратких указаний о желаемом направлении.

Она ждала, что он стряхнет ее руку и взорвется, что не собирается терпеть, чтобы его водили как беспомощного ребенка. Но почти сразу же она почувствовала, что из–под ее руки, крепко, но нежно держащей его руку, начинает уходить напряжение. И хотя его нежелание идти все еще было ощутимо, когда она двинулась с места, он пошел за ней.

С помощью Питера и Филиппа она сгруппировала пару греческих диванов, три стула и две оттоманки так, чтобы комната стала похожа на загроможденную гостиную. Среди мебели также оказались два или три случайных стола и два пьедестала, одинаковых, но с разными статуэтками – Афины, богини мудрости и Дианы, богини охоты. Саманта также расставила на столах фарфоровые статуэтки и другие хрупкие предметы, полагая, что Габриэль должен учиться находить путь, как среди больших, так и среди маленьких препятствий.

Наконец, она поставила его перед готовой работой.

– Это на самом деле очень просто. Все, что вы должны сделать, это использовать трость, чтобы пройти до противоположной стены гостиной.

Он нахмурился в пространство перед собой.

– Если у меня ничего не выйдет, вы побьете меня этой тростью?

– Только если вы не будете держать свой язык в рамках приличий.

Несмотря на то, что Саманта заставила себя отойти от Габриэля, она не могла заставить свои руки не сделать издалека мелкие беспомощные взмахи вокруг его плеч.

Вместо того чтобы вести трость подметающими движениями, Габриэль толкал трость вперед тыкающими толчками. Когда трость задела первый пьедестал, самодовольный бюст на нем зашатался. Саманта рванулась вперед, поймав Диану до того, как она упала на пол.

Пошатываясь под тяжестью бюста, она сказала:

– Отлично для первой попытки! Но вам надо проявить побольше тонкости. Представьте, что вы в одном из лабиринтов фигурных деревьев в Воксхолле, – добавила она, ссылаясь на легендарные сады в Лондоне. – Почему бы вам попробовать пройти через такой?

– Обычно, когда джентльмен успешно находит путь в лабиринте, в центре его ждет некая награда.

Саманта смеялась. – Тесей обнаружил, что его ждет только Минотавр.

– Ах, но смелость и храбрость молодого воина, которые он проявил, сражаясь с чудовищем, покорили сердце Принцессы Ариадны.

– Он никогда бы не посмел быть настолько смелым, если бы умная девочка не дала ему заколдованный меч и клубок нитей, чтобы он смог найти выход, – напомнила она. – Если бы вы были Тесеем, какую награду вы бы предвкушали?

Поцелуй.

Такой ответ едва не сорвался непрошенным с губ Габриэля, подводя его нервы к самому краю. Он уже начинал жалеть о благородном обещании, которое дал. Если бы только хрипловатый смех его медсестры, напоминающий ему смех куртизанки, так не контрастировал с ее чопорным поведением …

Вероятно, так происходило просто потому, что он не мог видеть. Если бы он видел ее губы, то постоянно думал бы о том, какими сладкими они были бы на вкус под его собственными губами.

Он провел почти все утро, думая о том, какого же они цвета. Нежно–розовые, как внутренность тонкой морской ракушки, наполовину погруженной в ослепительно–белый песок? Или цвета дикой темно–красной розы, цветущей на открытом всем ветрам торфянике? Или ярко–кораллового оттенка какого–нибудь фрукта с экзотического острова, который заставляет ваш язык и ваши чувства петь от удовольствия? И вообще, какая разница, какого они оттенка, если он уже знает, что они очень сочные – и отлично вылеплены для удовольствия поцелуев?

– Я знаю, в чем будет ваша награда! – воскликнула она, когда он ничего не ответил. – Если вы будете практиковаться с достаточным усердием, то скоро станете настолько опытным, что больше не будете нуждаться во мне.

Несмотря на то, что Габриэль сдержанно улыбнулся ее шутке, он уже начинал думать, наступит ли вообще этот день.

* * * 

Саманта пришла к нему ночью. Ему теперь не нужен был свет или краски, достаточно было просто ощущений: лимонная сладость ее духов, мягкое облако ее распущенных волос, скользящих по его голой груди как натуральный шелк, ее горловое бормотание, когда она устроилась рядом с ним, и он ощутил мягкость ее тела.

Он застонал, когда она ткнулась ему носом в ухо, смело коснулась языком его губ, изгиба челюсти … кончика его носа. Ее теплое дыхание защекотало его лицо, оно пахло старой землей, лежалым мясом и затхлыми носками, сохнущими над огнем…

– Что… – внезапно проснувшись, Габриэль отпихнул от лица пушистую морду.

Он сел, яростно вытирая губы тыльной стороной руки. Его затуманенному желанием и сном мозгу понадобилось несколько секунд, чтобы осознать тот факт, что уже не ночь, а утро, а активное существо, резвящееся в его кровати, определенно не его медсестра.