«Ваш во имя революции»: Рассказ о Джеке Лондоне - [27]

В апреле — мае 1905 года журнал «Мэтрополитен мэгэзин» опубликовал «Игру» — печальную историю любви двадцатилетнего боксера Джо и его восемнадцатилетней подруги Джеиевьевы и гибели спортсмена. Писатель не предназначал повесть для публикации в журнале, так как считал ее «отнюдь не журнальной историей» и не рассчитывал «найти журнал, который бы осмелился ее опубликовать». Однако времена менялись, и редакторам приходилось постепенно менять свое отношение к тому, что следует публиковать на страницах журналов. В июне 1905 года издательство «Макмиллан» выпустило «Игру» отдельным изданием.

Один из критиков по прочтении «Игры», восторгаясь стилем Лондона, отмечал: «Пишет ли он так потому, что эта тематика близка ему, или же из чистого удовольствия, которое доставляет ему власть над словами… он заставляет читателя напрягаться и вздрагивать» в нужном ему месте книги. Однако рецензент еженедельника «Нью-Йорк сэтердей таймс» упрекнул автора в плохом знании жизни боксеров, в отсутствии в повести реалистического изображения событий.

«Я сомневаюсь, что рецензент знает, что такое быть сбитым с ног на ринге самому или сбить с ног другого человека, — отвечал критику Лондон. — Мне же пришлось испытать и то и другое, и, основываясь именно на этом личном опыте и хорошем знании бокса в целом, я и создал повесть «Игра».

Будучи боксером-любителем, освещавшим поединки профессиональных боксеров для оклендской газеты «Геральд», Джек хорошо знал и существовавшие в среде боксеров нравы и те условия, в которых им приходилось выступать. Поэтому описанная им гибель во время поединка боксера Джо была отнюдь не плодом воображения, а печальной документальной зарисовкой из жизни. И писатель здесь ничуть не поступается своими реалистическими позициями.

Тем, кто обвинял его в «вызывающем отвращение реализме», писатель говорил: «Да вся жизнь преисполнена этого «вызывающего отвращение реализма»… Но я оптимист в широком смысле этого слова, и моя любовь к человеку проистекает из моего знания человека и из понимания изумительных возможностей, открывающихся перед ним».

Вообще упреки в «грубости» и «вульгарности» языка Лондона немало объяснялись тем, что писатель вкладывал более широкое содержание в понятие стиля, нежели его критики, что он отдавал предпочтение «силе стиля» перед «меткостью выражений». Лондон утверждал, что любой «путем упорного труда может добиться точности языка, но немногие могут овладеть силой стиля… Миру нужна не столько точность выражения, сколько сила убеждения». И он действительно обладал способностью убеждать читателя, покорять его своей авторской волей.

В феврале — мае 1905 года журнал «Юс компенион» («Юношеский спутник») опубликовал семь рассказов, составивших серию «Рассказы рыбачьего патруля», в октябре этого же года они вышли отдельной книгой. Джек Лондон говорил, что эти рассказы тоже основаны на фактах, взятых из жизни. Рассказ «Белые и желтые», например, является «почти точным описанием происшедшего события», в котором пришлось участвовать Джеку в дни своей юности.

Как и повесть «Игра», «Рассказы рыбачьего патруля» — это достоверные зарисовки той подлинной жизни простых американских людей, которая, как небо от земли, отличалась от «бесцветного и пресного», пользуясь выражением известного критика Ван Вик Брукса, обывательского существования. Характерно, что Теодор Драйзер, прочитав несколько рассказов Джека Лондона и отмечая его способности как писателя, подчеркивал: «К тому же его мало заботил успех у публики, и он писал, как его душе было угодно».

Лондон считал, что для успеха писателю необходимо как знание жизни, так и знание тенденций в современной ему литературе и вкусов публики. Писал Лондон, действительно, по-своему, «как его душе было угодно», и именно поэтому прокладывал новые пути, открывал новые темы, новых героев. К счастью для писателя, его жизненный опыт отвечал желаниям читателей и редакторов литературных журналов, удовлетворял их тягу к показу сильных людей в необычных обстоятельствах.

10. «Ваш во имя революции»

Первая русская революция 1905 года, особенно события Кровавого воскресенья, оказали неизгладимое влияние на Джека Лондона. Буквально за два дня до этих событий он выступал с лекцией перед студентами и профессорами Калифорнийского университета. Присутствовавшие ожидали, что модный писатель будет, конечно же, говорить о литературе. К их большому удивлению, Лондон посвятил выступление проблемам социальной революции.

«Капиталистическому классу уже предъявлено обвинение, — говорил он с трибуны. — Его попытка управлять миром потерпела поражение, и необходимо лишить его власти. Семь миллионов американских трудящихся, образовавших организацию «Индустриальные рабочие мира»[1], заявляют, что вместе со всем рабочим классом они отберут власть у капиталистов. Революция уже здесь, сегодня. Пусть попытается остановить ее, кто сможет. И я обращаюсь к вам: вот настоящее дело, которое взывает к романтику в каждом из вас: проснитесь же! Проснитесь и встаньте под знамя революции!»

Объясняя в письме одному из своих друзей эту свою лекцию, Лондон писал: «Я хотел нанести сокрушительный удар, прямо между глаз, встряхнуть слушателей и заставить призадуматься, даже если это угрожало мне прозвищем длинноволосого анархиста».