Ваш о. Александр - [27]

В Хьюстоне иммигрант жирный, это не Нью–Йорк, где многие ютятся в страшных (по–американски) квартирах. Тут наши уже скоро заводы захватят, дома уже все купили, американцев догоняем и обгоняем, как Никита Сергеевич хотел. Наши математико–физические силы нарасхват. Почему? Потому что умные‑то американцы идут по линии адвокатства, врачевания, бизнеса, а на фоне дурачков — мы как звезды. Я смотрю, всех дурочек, как бы программистов, подразобрали и даже переманивают друг у друга. Женщины нужны фирмам для показу, как и черные (мы раньше их называли ,,негры»), что, мол, фирма никого не дискриминирует. Американские женщины большей частью необразованные — сидят дома, обед варят, те же, что шибко грамотные, борются, чтобы наравне с мужчинами работать, а обед чтобы муж варил. Бабы тут еще глупее мужиков. Мужчины хоть на работе чего‑то узнают. Это я шучу, просто так. За пять лет только одну встретила (исключая иностранок, француженок и т. д.) американку, которая читала Гессе и Кафку… и та несколько дней назад умерла, старая была, в газете прочла. Наши тоже не сверкают образованием, но хоть делаем вид. Везде жить интересно, если смотреть внимательно. И вот после пяти лет пребывания в Америке я заметила наконец, что человечество еще на грани утробного развития, меня‑то хоть Яша развивает. «А католики тоже христиане?» «А Библия — это что, книга?» Смеюсь и грущу одновременно.

Я говорю Вам: спокойной ночи!

Дина

[1980]

Дорогая Дина,

получил Ваше письмо, вернувшись из родного Коктебеля. Не знаю уж, что Вы в моих письмах нашли, но полагаю, что это реакция от беспросветной глупости, которую Вы так красочно описали.

А с Яшиными картинами дело, наверное, сложнее. Ведь сколько уже веков, как обыватель явно предпочитает «натуру». Всех модернистов брали (и берут) из моды, созданной прессой. Почему люди мидлмены любят натуру, понять трудно, но это факт. Были же века, когда положение было иным. Впрочем, очень давно. Ведь до Ренессанса картины в доме не вешали. Значит, тысячи лет все — натура. Что же ждать от бедных американцев? Попритворяются–попритворяются, а потом и хвать — берут еврейцев «как живых». Это уже искренно. В искусстве‑то понимают немногие, и это везде и всегда. Куда деться? Конечно, мода — сильная вещь, приходится себя мучить тем, что втайне не по душе…

А как с Вашей книгой? Вы давно об этом не писали (и вообще). Описанием клуба Вы меня восхитили. Вот уж поистине бессмертна тупость и универсальна. Чудные мы люди: жарко — нам плохо, холодно — тоже. Есть сауны, бассейны — дуреем, нет — дичаем. Комфорт — плохо, дискомфорт — тоже. Впрочем, во всем этом видно главное.

Не здесь решается основная загадка человеческой судьбы. Прямо‑таки наглядное пособие! Как без духа можно мило оскотиниться, даже имея бассейны. Вавилон… Вавилон в библейском смысле слова. Только некому эту Атлантиду обличить (а если и есть, то не слушают, как всех Кассандр и пророков), так всегда бывало. Один Бог вправляет нам мозги время от времени, но Он долготерпелив, как эволюция, как долгие геологические периоды. Он лепит нас, кувыркающихся, и Свое дело до конца доведет. Он и нас‑то сделал очень живучими, как лягушек. Все перенесем, даже глупость и комфорт. Это животные вымирают от неблагоприятных условий, а Адам — орешек попрочнее. Весь измусорится, а по–том мусор слетит, и видно: было в глубине что‑то Божье. Не совсем одичал и выродился. Искра никогда не погаснет. Как сказано в Писании: «Свет светит во тьме».

Шлю Вам всем московские приветы и добрые пожелания.

Храни Вас Бог.

Ваш о. Александр Мень

7 декабря 1980 Хьюстон

Дорогой отец Александр!

Здравствуйте!

Получили Ваше красивое письмо, вот удивительно хорошо доставляют Ваши письма. Мы думаем, что из‑за уважения к Вам такая быстрая и точная доставка.

Тут в прошлый «викенд» познакомились в Остине с Юзом Алешковским[37], Вашим подо–печным. Он приезжал в университет поболтать со студентами по приглашению нашего друга Ильи Левина[38]. Два дня без передыху хохотала, так Юз понравился, что вместе мы хорошо повеселились. Вот уж кто языкастый. Я просто как беззубый моллюск рядом с ним, хотя, конечно, я тоже старалась. Юзу тоже Ваши книги очень нравятся, он тоже в свои из них переписывает и разбавляет разными простыми русскими словами, чтобы понятней было для народа. Пух и перья летели от всех русских писателей, газет, глупостей, дураков… Правда, Яша нас сдерживал. Я всегда поражаюсь Яшиному свойству — у него есть уважение к личности другого человека, когда и человека даже нет, не то что личности. Когда так хочется недостатки разобрать, Яша же вспоминает достоинства… и сбивает интерес окончательно разбушеваться. Но когда Яша засыпал, утомленный, тут‑то мы и разворачивались. Здорово перепало газете «Новый американец» во главе с Сережей Довлатовым, «Континенту», отдельным людям и издательствам. Но нас вместе с Юзом объединяла любовь к Америке. Так что мы не только обсуждали недостатки товарищей. В перерывах мы хвалили Америку. Давно такого удовольствия от общения не испытывала, теперь месяца два придется молчать, вернее, не молчать, конечно, а так не смеяться. С Юзом у меня получился дуэт, и даже Кузьминский, который любит сам напропалую беседовать, сидел притихший, забитый и молчаливый. Юз про меня сочинил быстро: «Птица Какаду — плачет и смеется на ходу»…