Вас любит Президент - [11]

Лерой присоединился к нему у стойки, попросив Блади Мэри. Сделалась неудобная пауза.

– Вы ведь знаете, – сказал хозяин, пытаясь говорить рассудительно, – что у нас нет алкогольной лицензии. Да и время неурочное.

– Я тебе, толстая свинья, год назад сказал, что нужно иметь лицензию, – сказал Лерой. – Ты не слушаешь никогда.

– Мы подали прошение. Но такие дела требуют времени.

– Ты что же это? – удивился Лерой. – Ты мне, кажется, возражаешь? А? Возражаешь?

– Нет, сэр.

– Все, что нужно сделать – дать взятку нескольким людям, козел ты толстый. Ну, ладно, тащи мне кофе, стакан апельсинового сока, и пепельницу, будь добр.

– Ланс! – позвал хозяин. – Кофе и сок мистеру Лерою.

– И пепельницу.

– Извините. Пепельниц нет. Вы, наверное, слышали про запрет на курение в закрытых помещениях, – толстяк нервно засмеялся.

– Запреты ко мне неприменимы, – сказал Лерой. – Я думал, ты знаешь. Ну, хорошо, тогда я с тебя возьму двести долларов лишних в этот раз.

– Э … простите … мистер Лерой…

– Поскольку ты мне пепельницу не принес, – объяснил Лерой. – Ты что, думал, что тебе это так и сойдет?

– Хорошо, мистер Лерой, – сказал хозяин упавшим и, как показалось Лерою, слегка мстительным голосом. – Кстати, мистер Лерой, тут кое-кто с вами хочет поговорить. Я к этому отношения не имею.

– Ага, – сказал Лерой. На самом деле, он все это время ощущал чье-то присутствие у себя за спиной. – И кто же это?

– Это я, – раздался позади хрипловатый невыразительный голос.

Делая серьезное лицо, Лерой медленно повернулся. Говорящий был большой мужчина в очень вульгарном официальном костюме. Иссиня-черные волосы зачесаны назад и щедро пропитаны гелем. Очень темные глаза остановились на переносице Лероя. Чисто выбрит. На мощном волосатом запястье Ролекс, на другом запястье, не менее волосатом, золотой браслет. На толстых пальцах перстни с нескромного вида камнями.

– Тебя зовут Лерой? – спросил мужчина без интонации.

Не отвечая ему, Лерой изучал говорящего. Поизучав, он решил, что говорящий ему не нравится. Настроение от этого резко улучшилось – он любил, когда ему кто-то не нравился. Память снова работала, и блок больше не мешал. Внезапно большой мужчина положил руку Лерою на плечо, а другой рукой взял со стойки алюминиевую трубу. Движения его были медленные, основательные, привычные, и целью имели дать жертве хорошо понять, что будет дальше. Эта намеренная медлительность дала Лерою необходимое для действия время. Не отрывая глаз от лица большого мужчины, Лерой ударил его кулаком в пах, одновременно хватаясь за противоположный конец алюминиевой трубы. Глаза большого мужчины широко открылись. Хриплый рык вылетел изо рта. Он совершенно точно вознамерился убить Лероя, как только боль уменьшится. Картина зверского убийства Лероя мелькнула у него перед глазами, радуя, и мелькнула бы еще раз, если бы Лерой не приподнялся слегка с вертящегося стула и не боднул бы его лбом в лицо. Затрещал картиляж, брызнула кровь. Большой мужчина отпустил трубу. Лерой выпрямился. Схватив противника за влажные от геля волосы, он согнул его пополам и трубой выбил ему передние зубы. Бросив его на пол, он стал бить его ногами – в ребра, в лицо, в живот, в спину – пока жертва не превратилась в вопящий, умоляющий, бесформенный и обильно кровоточащий кусок ничего не соображающей клетчатки.

Лерой повернулся к хозяину, стоящему на ногах и смотрящему с ужасом на происходящее

– Это ты его сюда пригласил?

Отступая назад, хозяин сказал хрипло:

– Э, не надо сердиться, мистер Лерой.

Лерой взял его за воротник.

– Отвечай на вопрос.

– Я очень, очень сожалею. Очень, сэр.

– Ты попросил его придти?

– Нет, это было совсем не так!

– А как это было?

– Он из мафии, сэр. Его отец … мистер Лерой, сэр … его отец – под самым главным стоит.

– Ну и что?

– Он сказал, что теперь собирать здесь урожай будет он.

Лерой подумал.

– Понимаю, что это вызовет некоторые затруднения, – сказал он.

– Да, сэр. Но это ничего, сэр. В смысле, платить кому-то одному – это ничего, это терпимо. Затруднительно, но терпимо.

– Нет. Я имею в виду, что платить двум затруднительно. И все-таки – ты попросил его придти именно сегодня, зная, что сегодня мой день?

– Нет.

– Он спрашивал тебя, в какие дни я сюда прихожу?

Хозяин молчал, глядя на Лероя умоляюще.

– Трусишка, – сказал Лерой. – Подлый, тупой, незначительный подонок. Слушай. Деньги мне нужны. Но и самоуважение тоже нужно. На этот раз я тебя прощу. Поскольку деньги нужны. Но в следующий раз я скажу – черт с ними с деньгами, и сделаю с тобой тоже самое, что только что сделал с ним, только еще хуже. Понял?

– Э…

– Я тебя спрашиваю – понял, свиная какашка?

– Сэр! Если вы оба будете здесь собирать урожай, урожая вскоре не будет вообще. Два урожая мне платить нечем.

– Скажи тогда ему, чтобы больше сюда не приходил.

– Лучше бы вы.

– Что – лучше бы я? Лучше бы, чтобы я сюда не приходил?

– Нет, лучше бы вы, – сказал хозяин, пытаясь говорить рассудительно, – сказали ему, чтобы он сюда не приходил. Вы понимаете, да, мистер Лерой?

– Не очень, – сказал Лерой серьезно. – Однако, как-то все-таки неприлично, ты прав. Сидели мы с тобой, разговаривали, как два законных зарегистрированных избирателя … Ты голосовал в прошлом году? Голосовать нужно обязательно, всегда. Из всего регистра голосовала в прошлый раз может быть треть – что из этого вышло, сам знаешь. Эй! – он повернулся к месиву протоплазмы, которое вроде бы ползло к выходу. – Эй! Я с тобой еще не закончил.