Варяги - [11]

...В окружении воинов Торир с Торгримом отправились к берегу фиорда. Шли в торжественном молчании. Руки воинов сжимали рукояти мечей. На лицах — готовность к битве. Их ярлы вершили благое воинское дело. Священный обряд побратимства — торжество воина. Отныне и до смерти — одна кровь и одна судьба.

Торир и Торгрим мечами вырезали длинный пласт дёрна. Торстейн и Ульв подхватили его и, высоко подняв, водрузили на два копья, вынесенные из родовой святыни-капища. Наконечники копий прорезали дёрн, но он удержался на древках, испещрённых тайными знаками. Концы дернового пласта соприкасались с землёй.

Священные ворота земли открылись для жаждущих побратимства.

Дружинники окружили ярлов и обнажили мечи. Торир и Торгрим прошли в ворота, повернулись лицами друг к другу, одновременно концами мечей взрыхлили у ног землю. Сталь коснулась левых рук, капли крови, смешиваясь, увлажнили землю. Опустившись на колени, ярлы произносили древние слова:

— Из многих станешь одним. Земля приняла кровь. Норны связали судьбы. Один наполнил сердца желанием. Твой дух вошёл в меня, мой — в тебя. Если тот, чьё имя ненавистно мне, поразит тебя, я не увижу Вальгаллы, пока не отомщу. Перед всевидящим и всезнающим Одином говорю: ты брат мне...

В эту осень на тинг съехалось народу втрое больше обычного. Старые землянки, обступившие скалу закона широким полукругом, не могли принять под свой кров всех желающих. Спешно строились новые. Раньше такая работа всегда проходила весело: молодые состязались в умении владеть инструментом, пожилые, проверяя их, подавали каверзные советы, вызывающие взрывы смеха. Нынче трудились молча и сосредоточенно.

Торопились обустроиться — тинг продлится не один день. Жили в тревожном ожидании. Старейшины словно бы невзначай, сходились вместе, сумрачно кивали головами — они знали больше других: конунг задумал небывалое. Но ни один из них не был уверен, твёрд ли в своём решении Гуннар? Поднимет ли он голос у скалы законов? Беседы у родового очага — намерение, обращение к народу — действие. Но пока конунга нет и неизвестно, как он поступит, старейшины, каждый наедине с собою, обдумывали возможные решения.

Ждали Гуннара. Дни — небо затянуло тучами, моросил мелкий нудный дождь — тянулись, как труд нерадивого раба. К вечеру третьего дня ожидания прибыл ярл Торир с братьями и Торгримом. Его ладья, стремительно описав дугу по заливу, ткнулась носом в песок чуть поодаль от других тесно сгрудившихся ладей. На берег, к родовой землянке, сошли немногие — большая часть дружинников осталась на ладье. На это мало кто обратил внимание: дело самого ярла решать, где ему удобнее разместить дружину.

Торир недолго пробыл в землянке. В сопровождении Торгрима отправился к старейшинам.

В этот день Гуннар так и не появился.

Старейшины, томясь неизвестностью, благосклонно внимали словам Торира. В самом деле, доколе ждать? Разве они зависимы от Гуннара? Порешили: ждать конунга ещё день, не явится — люди долин без него начнут тинг. Натянутый, как тетива лука, резкий в словах и требованиях, обходивший в беседах молчанием свою ссору и поединок с ярлом Хердом, Торир настораживал мудрых.

Нарушивший закон не должен говорить громче всех. К тому же у ярла Торира в бороде нет ещё ни одного седого волоса. Не ему бы быть старейшиной рода, но что поделаешь — люди долин забывают об установлениях предков, уже во многих родах главенство принадлежит не белобородым, а предводителям дружин. Наверное, так пожелали боги. Никто не оспаривает старейшинство ярла Торира. И род его многочислен и силён. Не зря прилепился к нему сын равного им, старейшинам, законоговорителя Эгмунда Торгрим. Слабые всегда тянутся к сильным.

Много правды в словах Торира о конунге Гуннаре. Похоже, он всерьёз решил поднять голос у скалы законов о том, о чём не раз говорил с каждым из них наедине. Прав Торир — рушится старина. Наступили нелёгкие времена. Надо решать: поддержать ли Гуннара или встать против него? Но они, старейшины, не пойдут на поводу у провинившегося ярла. Родичи Херда уже принесли обвинение против него. Пусть Торир думает лучше о собственной защите. Соглашаться или нет с предложением конунга об объединении родов — это будут решать они, уважаемые и незапятнанные старейшины.

В своей землянке Торир дал выход долго сдерживаемому гневу.

   — Безмозглые замшелые пни! Не хотят ничего видеть дальше собственного носа. Наверняка Гуннар каждому наплёл, каким почётом и уважением он будет пользоваться у него. А они и уши развесили. Ждите. Будет вам почёт — сидеть на заднем дворе. Не такой Гуннар дурак, чтобы делить с вами власть...

   — Торир, ты ругаешь старейшин за то, что они не согласились на немедленное открытие тинга. — рассудительно остановил его Торгрим. — Успокойся, и поймёшь, что ты не прав. Пусть с отсрочкой, но они всё же согласились с твоим предложением. Может быть, Гуннар завтра и не явится.

   — Как бы не так, — зло сверкнул глазами Торир. — Думаешь, у него здесь мало соглядатаев? Уверен, кто-нибудь уже помчался к нему. Донесут, что мы с тобой пытались настроить старейшин против него.

   — Ты сам говорил: это борьба. Но старейшины тут ни при чём. Люди долин собрались решать что-то важное, но многие не знают — что. Согласись, твой поединок с Хердом и другие подобные дела для них не так уж важны. Старейшины по-своему правы, не торопясь открывать тинг, и не стоит их ругать.