Варварская любовь - [37]

Призрачные недели складывались в месяцы. Дом стал просторным придатком небес. Но она думала еще кое о чем. Иза никогда не обращала внимания на свое тело и придавала уходу за ним то же значение, что и уходу за лошадьми. Она заставила себя переодеться и поехать в аптеку. Там она купила тест на беременность. Дома она заперлась и использовала тест по назначению. Она села. Тошнота лучилась в ней, как солнце, хотя это был всего лишь страх. Она попыталась представить себя преображенной. Но она чувствовала отрешенность, нереальность, словно ее жизнь была рассказана кем-то другим и о ком-то другом.

Иза все чаще думала о Барте, и то, что она думала о нем, возвращало ее к жизни, к ней самой. Может, она смирится с возможностью его вины, а там и сама сможет жить в мире со своей собственной виной. А может, попросту не хотела ребенку безотцовщины. Она вспоминала, как девочкой воображала семью, которой у нее никогда не было. Она перечитала ту главу из «Джейн Эйр», где Джейн оставила Рочестера и шла через лес на поиски своей настоящей семьи. В появлении Барта было нечто магическое. Возможно, желание – это вид молитвы, и через Барта божественное проявлялось в двуединой уловке: убийство и любовь.

И хотя полицейские регулярно ее навещали, они уже не казались страшно заинтересованными, и, соответственно, смерть Ливона перестала быть значимым событием. Но и в смерти он ее удерживал. Он довершил ее изоляцию. Она прямо-таки ощущала, как его мелочное привидение лазит по книжным полкам, просовывает призрачные руки в халат. Она допоздна читала, чтобы приручить ночь, но он парил у двери в поисках золота, не способный забрать его в иной мир. Она пыталась изгнать Ливона, мечтая о новой жизни, и только эта огромная тень смогла унести его самого, а Джуд и все, с ним связанное, унеслись раньше, затмив даже ее чувства.

Иза сказала себе, что ей нужен план. Она открыла счет в банке. И стала класть на него скромные суммы, снятые с общего счета с помощью банковской карты, которую Ливон ей дал. Она должна встретиться с Бартом. Она вспоминала все до мелочей, думая о том, когда же он позвонит. Он очень религиозен, говорила она себе, не совсем уверенная, то ли уговаривает себя, что он существует, то ли что он невиновен.

Она часами просиживала в одиночестве своей комнаты с закрытыми глазами. Недоступный участок мозга постоянно работал, и когда она засыпала, мысли превращались в образы. Она пыталась видеть себя независимой. Но чего ей не хватало? Философы писали, что есть некое бессознательное, которое только и ждет, чтобы проявиться, что личность существует на самом деле и должна быть возделана. Всегда есть искушение существовать, когда кто-то обращает на тебя внимание, существовать для любви или для борьбы с тиранией, дабы найти смысл жизни с точки зрения жертвы. Все это оказалось простым, когда борьба свелась к противостоянию с законами Ливона, – читать, есть, писать всю ночь и постоянно думать о чем-нибудь вроде стихов, гуляя в горах. Но когда Ливон и Джуд умерли, свобода стала просто отсутствием, и всё, даже сама свобода, потеряло смысл. Барт по-прежнему не звонил.

Прошли июль и август, милосердно умеренные, почти не похожие на лето, с переменными дождями. К сентябрю вечерами стало холодать. Автоответчик записал несколько звонков от профессоров, интересующихся, что с ней случилось, напоминавших о семинарах, спрашивавших, собирается ли она закончить учебу. Она никогда не дослушивала до конца. Живот рос, но она несла эту тяжесть легко. К доктору она не пошла. Ей казалось, что нет причины для беспокойства. Пару раз она чувствовала внутри себя какое-то движение, но почему-то не поверила, что ребенок шевелится. В доме царила привычная тишина, поля не вмещались в окна, веранды заслоняли полотнища гор.

Несколько раз позвонил адвокат Ливона. Он объяснил ей все законы, касающиеся пропавших без вести, но сообщил, что теперь рассматривается вопрос о смерти. Иза встретила его на кухне. Был солнечный день в конце октября. Он подвел баланс денег и имущества.

Ух, сказала она без особого восторга.

Но есть одна оговорка. Адвокат был человек среднего возраста, со складками у рта, в очках в черной оправе – Кларк Кент, но бесчувственный. Если я не ошибаюсь, ваш муж сильно вас любил. Он развернул завещание. Начиналось оно, как она и ожидала… если ты читаешь это сейчас… но дальнейшее испугало. Вот мое видение твоей жизни после моей смерти. Наряжайся, как леди с Юга. Я всегда восхищался ими, хотя их больше нет. Сиди на крыльце и читай. Запишись в общества, где обсуждают книги. Культивируй исключительность – не эксцентричность, а сознательно установленную дистанцию, чтобы все видели глубину нашей любви. Однако, моя милая Изабель, я не могу навязать все это, могу лишь выставить несколько требований. Тебе гарантировано содержание, но если ты снова выйдешь замуж, ты перестанешь его получать. Ты потеряешь все. Надеюсь только, что эта мера не слишком затруднит тебя и ты будешь лелеять память обо мне по собственной воле. Твой Ливон Дж.

Она положила завещание на колени. Ясное дело, оно было написано давно.