Варвара Асенкова - [14]

«Восхищенное дитя выпорхнуло на сцену», — напишет после смерти Асенковой критик.

Это будет сказано удивительно точно.

Восхищенное дитя способно что-то делать прекрасно, что-то не слишком искусно. Но какой смысл негодовать на это?

9 февраля заканчивалась масленица. Асенкова снова играла юнкера Лелева в «Гусарской стоянке», снова звала зрителей в именье, где остановился гусарский полк и где юный Лелев проказничает и нежничает с дамами. Асенкова пьянила всех, кто ее видел в этой роли, как молодое вино, обостряющее чувство радости жизни. Она распевала куплеты, присоединиться к несложной морали которых хотелось многим:

Жизнь летит на почтовых,

Пусть живущие не плачут,

А к веселью хоть на миг

И пешком идут и скачут

В тот же вечер Асенкова сыграла воспитанницу в другом водевиле — «Бабушкины попугаи» Ее много вызывали. Она выходила на поклоны усталая, измученная масленичной страдой, с головной болью от постоянно чадящих ламп. Ее знобило. И когда отгремели аплодисменты и в последний раз закрылся занавес, она медленно побрела к себе в уборную переодеваться.

К концу февраля она почувствовала себя хуже и слегла. По общему мнению, она простудилась. Появился кашель. Она пила горячее молоко и, сидя в кресле у окна, смотрела на повозки, которые разбрызгивали на Невском жидкий серый снег, на людей, спешивших укрыться от пронизывающего ветра. Когда кашель отпускал, она брала тетрадку с новой ролью и принималась ее учить. Это была роль Марьи Антоновны в новой комедии господина Гоголя «Ревизор».

10 апреля ей исполнилось девятнадцать. Домашние устроили ей праздник, надарили подарков. Варенька поправлялась. И снова становилась веселой, жизнерадостной, неутомимой. Через несколько дней газета «Северная пчела» сделала ей подарок и от себя, назвав ее «прелестным цветком нашей сцены» «Г-жа Асенкова, юная, прекрасная, заманчивая, фантастическая: она и юнкер, и офицер, и паж, и милая девушка, везде очаровательная. С ее талантом, красотою и любовью к искусству она легко может достигнуть совершенства».

Она сделала к нему еще один шаг, когда получила роль Марьи Антоновны.

Первое представление «Ревизора» состоялось на сцене Александринского театра 19 апреля 1836 года, и день этот стал памятной вехой русского театра. Спектакль вызвал негодование партера Александринского театра, а самого автора поверг в жесточайший приступ меланхолии, тоски, разочарования и депрессии. Велико испытание для писателя — быть непонятым своими современниками. Но Гоголь заблуждался в своем отчаянии. Некоторые его современники прекрасно поняли смысл и значение «Ревизора», его оглушающую силу разоблачения, его горестный смех сквозь слезы. «Страшной исповедью современной России» назвал комедию Герцен.

Итак, 19 апреля 1836 года мнения публики Александринского театра резко разделились. Восторженные отзывы заглушались бранью, негодующими репликами тех, кто воспринял комедию как клевету на русское общество. Разгромную рецензию на постановку «Ревизора» напечатал Фаддей Булгарин. В этой статье он между прочим писал: «Г-жи Сосницкая и Асенкова сделали более автора в своих ролях» Этот отзыв звучит сегодня странно. Косвенно перекликаются с ним самые первые реплики гоголевского «Театрального разъезда», написанного вскоре после премьеры «Ревизора» и посвященного этой премьере:

Первый comme il faut. Хорошо, если полиция не далеко отогнала мою карету Как зовут эту молоденькую актрису, ты не знаешь?

Второй comme il faut. Нет, а очень недурна.

Первый comme il faut. Да, недурна; но все чего-то еще нет.

Эти реплики открывают у Гоголя высказывания зрителей о просмотренной только что комедии. И имеется в этих репликах в виду, по всей вероятности, Асенкова.

К сожалению, мы не располагаем никакими серьезными отзывами об игре Асенковой в роли Марьи Антоновны, дочери городничего. Однако некоторые соображения по этому поводу можно высказать.

Гоголю, глубоко разочарованному постановкой, понравился один лишь Сосницкий, игравший роль городничего. Особенно раздосадовал автора Дюр в роли Хлестакова. Гоголь писал, что Дюр играет Хлестакова «обыкновенным вралем», «водевильным шалуном». По отношению к Дюру Гоголь был, вероятно, прав. Что же касается Асенковой, то здесь дело обстоит сложнее.

Известно из целого ряда актерских воспоминаний, что Асенкова всегда настойчиво просила совета у старших товарищей по сцене, и не только не чуралась такого рода обращений, но, напротив, ввела их в систему Особенно часто, несомненно, обращалась она к Ивану Ивановичу Сосницкому, своему главному и постоянному наставнику, художнику, усилиям которого она, как ей казалось, целиком была обязана своими успехами на сцене. Обратиться к Ивану Ивановичу в данном случае было тем более естественно, что играл он в спектакле одну из центральных ролей. Сосницкий всегда находился рядом и мог — и наверняка делал это — помочь своей ученице ценным советом.

А ведь именно Сосницкий снискал одобрение Гоголя. «. С публикою, кажется, совершенно примирил «Ревизора» городничий, — писал Гоголь. — В этом я был уверен и прежде, ибо знал, что для таланта, каков у Сосницкого, ничего не могло остаться необъясненным в этой роли. Я рад, по крайней мере, что доставил ему возможность выказать во всей ширине талант свой.» Работая над ролью городничего, Сосницкий близко познакомился и подружился с драматургом, не раз беседовал с ним о постановке и, что особенно важно для нас, в немалой степени принял на себя обязанности и труд режиссера, причем не только в процессе подготовки петербургского спектакля, но сразу же вслед за тем и московского — на сцене Малого театра (премьера «Ревизора» в Малом театре состоялась 25 мая того же года) Гоголь как-то даже попросил Сосницкого сыграть Хлестакова, чтобы показать актерам, что представляет собой этот характер.