— А что, я не знаю?
Варьку захлестнуло любопытство и даже смыло тревожные мысли о завтрашнем дне.
— Вот удивительно, как ты бываешь невнимательна. Вроде ходишь «помогать» его матери и даже не замечаешь, что общаешься с инвалидом.
— Как?!
— Да так, Александр инвалид, у него не работают ноги. В детстве он, конечно, был нормальным, даже немного задиристым. Как он учился я не знаю, разница в возрасте была слишком велика. Тогда в детстве пять лет, как пятьдесят сейчас, почти пропасть.
Вдруг Елена Георгиевна встрепенулась, словно вспомнила о чём-то.
— Я купила блинчики с мясом и с творогом, давай разогреем и поедим?
— Давай, только пожалуйста мамочка расскажи, что дальше случилось с «Пушкиным»?
— Кстати, ты его очень точно окрестила. Окончив школу, он поступил в университет на журналистику и писал стихи, говорят. Я сама не читала. Потом женился и его послали куда-то работать, точно не знаю куда, то ли в другую республику, то ли в другую страну. Женился. Мать тогда им очень гордилась, да и отец его ещё был жив, они оба с удовольствием делились новостями с соседками, сидящими у подъезда, поэтому знал весь двор. И вот однажды, это было… я уже училась в институте, случилась эта трагедия. Они с женой и нерожденных ребенком, она тогда была беременна, попали в автомобильную аварию. Жена погибла сразу, и ребенок тоже, а Александр выжил, но долго лежал в коме. Когда пришёл в себя, родители его забрали и привезли домой.
Елена Георгиевна задумалась, продолжать ли ей рассказ. Варька была в шоке от услышанного, на задний план отступили её школьные проблемы и стали казаться мелкими по сравнению с драматичной судьбой соседа.
— Не молчи, мамуля, что было дальше?
— А что дальше? Несколько лет он лежал в постели и ничего о нём не было слышно. Только все видели, как съёжились и постарели его родители, их было очень жалко. Потом умер отец и бедная Тамара Никифоровна совсем ссохлась. Ну, вот и всё, что я знаю.
Варька задумчиво потрошила блинчик с творогом.
— А как же ему удалось встать?
— Ноги у него так и не работают, но он передвигается на костылях. Если внимательно посмотришь, обязательно заметишь их поблизости. Ешь давай, хватит ковыряться.
Варька сидела за партой ни жива ни мертва, когда наконец прозвенел звонок. Она выдохнула так, как будто не дышала с момента прихода в школу. Пока ничего не произошло, но кто знает, это перемирие или лишь затишье перед бурей?
Надя сегодня окончательно покинула подругу и пересела назад к Забелиной. Это никого не удивило, так как предательство случилось гораздо раньше, в тот момент, когда она пожалела что дружит с Варькой. На данный момент, она совершенно не сомневалась в правильности своего поступка.
Конечно, жизнь всё расставит по своим местам и вот чего пока не знала Надежда, так это то, что никто и никогда не любит предателей, их презирают все. И даже среди совершенно незнакомых людей этот поступок всегда будет с ней. Такие, казалось бы, несущественные действия, на самом деле являются породообразующими, формирующими будущую личность. Небольшая червоточинка уже появилась на поверхности совести, она как кариес, потихоньку, исподтишка будет распространяться и захватывать всё новые территории, до тех пор, пока что-то порядочное ещё осталось. Даже потом, по прошествии многих лет, когда уже взрослая Надежда будет растить своих детей и когда она окончательно выкинет из головы это происшествие, ей будет неприятно отвечать на вопросы: кто эта девочка на фотографиях рядом с тобой?
А пока, ничего не подозревающая о своей судьбе, девочка твердо смотрела на поверхность стола, будто пытаясь разглядеть его молекулярную структуру. Тем временем урок начался, Инесса Леопольдовна выразила удивление по поводу пересадки Нади на другое место, но тему развивать не стала. Вдруг, в дверь постучали и в проеме показалась Людмила Ивановна — школьная медсестра, а вернее сказать, лишь центральная часть её фигуры, которая поместилась в пространстве прохода. Учительница вопросительно посмотрела на неё и медсестра слегка повернув корпус втиснулась в класс.
— Инесса… Леопольдовна, можно мне забрать Берестову?
Варьку пронзил электрический ток.
— Что-то случилось?
— Пока нет, — многозначительно произнесла Людмила Ивановна. Взрослые в школе при детях всегда изъяснялись каким-то странным, зашифрованным языком, многозначительные взгляды и ужимки прилагались к недоговоренному тексту.
Вот и сейчас, всем казалось, что учительница ничего не поняла, но сделала вид, что поняла.
— Она вернётся?
Медсестра пожала плечами.
— Пусть возьмёт вещи на всякий случай…
По классу пополз шёпот. Девочка быстро собралась и когда двинулась по проходу, она поняла чьих это рук дело. Саркисян гаденько улыбалась.
Медсестра медленно переваливалась в направлении своего кабинета, а Варька уныло плелась в её фарватере, пытаясь понять что замыслила коварная «девочка-грудь». Ноги девчонки налились свинцом, будто коридор школы приведет её на эшафот, со стороны эта парочка выглядела, как миниатюрная похоронная процессия. Казалось, они целую вечность так бредут, под аккомпанемент пыхтения и шарканья ног, и даже Варька уже хотела, чтобы они пришли и всё прояснилось.