Вариант Юг - [11]

По команде Мокроусова и других командиров красной морской пехоты, увешанная ручными гранатами и перекрещенными пулеметными лентами, вооруженная винтовками и несколькими пулеметами масса чернобушлатников хлынула на землю. Моряки сразу же построилась в походные колонны и, сопровождаемые разведчиками Ховрина, двинулись по следам не желавших сдаваться золотопогонников. Сил у отдохнувших в дороге черноморцев было много, шли они ходко, след бегущих корниловцев был виден четко, и моряки прошагали почти всю ночь без больших остановок.

Под утро бойцы 1-го Черноморского революционного отряда сделали привал в одном из больших поселений, до полудня передохнули и снова пошли. Но в этот раз они двигались недолго, до тех пор, пока в одном из хуторов на пути, по ним не начали стрелять. Неожиданно из крайней покосившейся хатки раздалось несколько винтовочных выстрелов, и двое моряков, идущих впереди, свалились наземь и окрасили серую застывшую землю алой кровью.

- Убили! - разнесся чей-то истошный крик.

- В цепь, мать вашу! - тут же последовала команда Мокроусова.

Моряки растеклись вдоль околицы, и передовой отряд, полторы сотни матросов с «Гаджибея» и «Гангута», которыми командовал Котов, первым начал наступление на хутор. Снова из хатки защелкали выстрелы, и еще один из черноморцев погиб от пули закрепившихся в хилом глинобитном укрытии контрреволюционеров. Матросы залегли. Василий при этом оглянулся на Наталью, припавшую к земле с небольшим «браунингом» в руках, и почему-то подумал, что здесь и сейчас в своем жакете она выглядит нелепо и не к месту, а затем он удобней перехватил винтовку и поднялся во весь рост.

- Братва! За мной! - выкрикнул он.

- А-а-а! - поддержали его моряки.

Черной волной матросы нахлынули на хутор. И сразу же в окна, из которых велась стрельба, полетело несколько гранат. Взрывы почти обвалили постройку. Но она устояла, и с винтовкой наизготовку Котов первым ворвался внутрь.

На полу скромного саманного жилища, посеченные многочисленными осколками, находились мертвые люди, около двух десятков. Они были одеты в гимнастерки и почти все лежали на серых шинелях, раскиданных по хате. Многие из убитых были в окровавленных бинтах, и Василий понял, что его браточки только что прикончили раненых корниловцев, оставленных на хуторе при отступлении. Видимо, ударники решили не сдаваться и оказать сопротивление матросам, за что поплатились. Не стали бы стрелять, глядишь, остались бы жить.

В других хатах на хуторе при обыске было обнаружено еще три десятка раненых ударников, но эти не сопротивлялись, и их не тронули, хотя помощи не оказывали, согнали в один из хлевов и заперли вместе с коровами местных жителей. Пока суть, да дело, наступила ночь, и черноморцы расположились на ночлег. А командиры допросили пленных и узнали, что основные силы полковника Манакина сейчас находятся в деревне Крапивное, в нескольких верстах от хутора.

- Атакуем утром! - решил Мокроусов.

Вожаки матросов командира поддержали. Никому не хотелось бродить по замерзшей степи и полям. Каждый черноморец вспоминал теплый кубрик своего корабля и думал о том, что скорей бы все это закончилось. Разгромить ударников, затем Каледина, и по домам.

Ночью прибыли балтийцы Коли Ховрина и с ними разгруженная в Томаровке батарея трехдюймовок, которой командовал любитель пострелять из больших калибров главный комендор бронепоезда товарища Железняка Василий Серебряков. Матросы переночевали, встали задолго до рассвета, перекусили салом и оставленной с вечера кашей, а потом снова вышли на след противника.

Шесть с половиной верст до Крапивного черноморцы отмахали на одном дыхании. Сосредоточились метрах в четырехстах от деревни, и по цепочке к Котову пришла команда Мокроусова:

- Атака! Молча! При первых выстрелах «полундра»!

- Пошли!

Василий встал и мерным шагом, пересекая вспаханное по осени поле, двинулся в сторону кострового огонька, вокруг которого, наверняка, находились караульные ударники. Справа и слева от старшего рулевого поднимались его товарищи, а позади он слышал прерывистое дыхание Натальи. По его сердцу прокатилась волна тепла, но он заставил себя сосредоточиться на предстоящем деле, и продолжал шагать. Впереди были еще не почуявшие противника корниловцы, и его задача сделать так, чтобы никто из них не добрался к Каледину. И только он подумал об этом, как от костра, у которого грелся враг, засверкали вспышки выстрелов. Засвистели пули, а затем из глубоких предутренних сумерек донеслись первые стоны и ругательства раненых моряков.

- Не останавливаться! - скомандовал Котов. - Вперед братишки! За революцию!

Слева от него рев Мокроусова:

- Амба контрикам! Полундра!

- Полундра! - во всю мощь своих легких поддержал его Котов, и с шага перешел на бег.

Живым людским потоком, черные бушлаты в черноте ночи накатились на Крапивное. Но ударники встретили матросов пулеметами и на краткий миг атака захлебнулась. Однако снова «Полундра!» Мокроусова, и этот клич поднимает моряков и кидает их на врага. Летят в дома и хатки десятки ручных гранат, которые никто не экономит, и затыкаются пулеметные гнезда корниловцев. А тут еще и батарея трехдюймовок за околицей заговорила, да так удачно, что с первых же залпов накрыла центр деревни, где находились основные силы золотопогонников.