Вариант «Омега» (= Операция «Викинг») - [56]
— Видите ли, майор, я идейный враг фашизма.
— О да! Фашизм! Коммунизм! Символы, капитан. — Шлоссер, взяв Скорина под руку, подвел к столу, налил ему кофе.
Они сидели в креслах, курили. Со стороны походили на старых знакомых, которые часто встречаются, обо всем уже переговорили, молчат, получая удовольствие от взаимного присутствия.
— Реальны лишь жизнь и смерть. — Шлоссер пустил кольцо из дыма, с мальчишеским любопытством следил, как оно расползается по полированному столу. — Я убежден: два разведчика всегда могут договориться. Тем более что у вас нет выбора, дорогой коллега, а у меня есть более сильное оружие, чем угроза смерти.
— Не увлекайтесь, барон. Вы зря отдали меня в гестапо. Вы пользуетесь услугами такого тупого палача, как Маггиль. Ради карьеры он и вас, не задумываясь, прибьет гвоздями к стене.
Шлоссер представил себе Маггиля. Русский абсолютно прав. Задумавшись, барон забыл, о чем говорил, сердито посмотрел на Скорина:
— На чем мы остановились?
— На том, что обдумаете мое предложение перейти на нашу сторону. — Скорин решил идти ва-банк.
Шлоссер боялся переутомить русского, вызвать повторный сердечный приступ. Барон беспокоился о здоровье своего подопечного больше, чем о собственном. Лицо капитана приобретало землистый оттенок. Барон, вспомнив рассказ Маггиля, прекратил разговор, шутливо объявил, что высокие договаривающиеся стороны должны перед вечерним заседанием пообедать и отдохнуть.
— Надеюсь, вы понимаете, капитан, — сказал вечером Шлоссер, — что я не принимаю абсурдную идею об избранности арийской расы. Подобные теории создаются для одурачивания толпы.
— Тогда непонятно, как вы можете сжигать и распинать себе подобных, — ответил Скорин.
— Время от времени люди заливают грешную землю своей кровью и не любят, когда им мешают. Я спокойно отношусь к лаврам Иисуса Христа, не лезу на дорогу, по которой идут танки. Мой труп, капитан, даже на секунду не приостановит стальные гусеницы истории. Ваш труп тоже никого не остановит.
— Красиво говорите, барон. Насколько мне известно, в тридцать девятом году вы работали в посольстве в Москве. Это верно? — Скорин смотрел вопросительно.
— Верно.
— Предположим, мы захватили бы вас, барон, на сборе секретной информации. Вы согласились бы работать на нас?
Шлоссер долго не отвечал. Он попытался представить, как бы вел себя в подобной ситуации, и, решив, что скорее всего постарался бы обмануть русских, попытался уйти от ответа:
— Не стану лгать, не знаю, капитан. — Он снова задумался… А если бросить эту мысль русскому: — Знаете, я, наверное, пробовал бы вести двойную игру. — Разумеется, он, Шлоссер, переиграет русского, повернет игру в свою пользу.
— Это совет? — быстро спросил Скорин.
— Нет. И давайте перейдем к действительности. Вы ясно представляете ситуацию, в которой находитесь? Предположим, вы отказываетесь от сотрудничества со мной…
— Точно, отказываюсь.
— Что делаю я? Сегодня вечером я по вашей рации, используя ваш шифр, начинаю радиоигру.
— Москва знает мою руку, майор.
— Учитываю. У нас имеется магнитофонная запись двух ваших шифровок, хороший радист в состоянии подделать почерк. Я допускаю, в городе имеется человек, через которого Москва может проверить вас. — Шлоссер рассуждал вслух, делал паузы, задумывался, задавал вопросы, не ждал ответа. — Это не страшно, коллега. Живете здесь, изредка появляетесь в городе. Любая проверка подтвердит мои сообщения. Вышлют связного? Я приму шифровку, буду знать место и время встречи. Мы возьмем связного, попытаемся перевербовать его. Да, да, знаю, с русскими это редко удается. Что ж, тогда — расстреляем. Я успею передать от вашего имени уйму дезинформации. В конце концов Москва убедится в вашем предательстве, мы постараемся подбросить соответствующие факты…
— Вы захватили меня, расстреливайте! — чуть не крикнул Скорин, встал и, прихрамывая, отошел от стола.
— Вы мне нужны живым, капитан. Для своего народа вы человек потерянный. Кто узнает о вашей стойкости? Соглашайтесь работать, я не заставлю вас делать подлости. Мало того, чтобы в вас не сомневались, я снабжу вас ценной информацией. Вы принесете своим некоторую конкретную пользу. Связной не провалится. Он останется жив.
Необходимо любым путем втянуть русского в сотрудничество, пусть даже не искреннее. Главное, чтобы он вступил в игру, дальнейшее зависит от искусства партнеров. В своих силах Шлоссер не сомневался.
— Вы мне нужны, чтобы, анализируя задания вашего Центра, я мог знать, чем конкретно интересуется русская разведка.
— И только? — спросил Скорин.
— Конечно, изредка я через вас буду передавать такие сведения, которые выгодны нам, — полагая, что русский оценит откровенность, ответил Шлоссер и продолжал: — Предупреждаю, если вы не согласитесь на условия либо, приняв их, нарушите — попытаетесь бежать либо выкинете какой-нибудь иной номер, — покончите жизнь самоубийством… — Барон, давая русскому время вникнуть в смысл, выдержал паузу. — Я обеспечу ваш Центр такой информацией, что ни один человек на площади Дзержинского не станет сомневаться в вашем предательстве. Тогда уж действительно и ваши дети не будут гордиться вами.
В отеле убит бизнесмен Антон Проскурин. Незадолго до этого он обманом выудил у компаньонов крупную сумму денег, планируя сбежать в Таиланд, но не успел… Полковники МВД Гуров и Крячко расследуют дело и выходят на серьезных людей, чьи интересы опасно пересекались с интересами убитого. Но после тщательной проверки сыщики приходят к выводу, что убийцу надо искать не среди обманутых дольщиков. Их внимание переключается на одну из девушек, с которыми Проскурин проводил время накануне гибели: слишком уж не похожа она на «ночную бабочку», за которую себя выдает…
Неизвестные захватили семью посла Азербайджана в Англии, убит генерал ФСБ. Кто стоит за этими событиями? Полковник Гуров и его друзья вступают в схватку не только с бандгруппой, но и с коррумпированными чиновниками…
Это серийное убийство даже видавшего виды сыщика Гурова привело в состояние шока. Тринадцать трупов – и все сотрудники правоохранительных органов! Едва начав расследование, полковник Гуров вышел на восемнадцатилетнего парня Алексея Солнышкина, бывшего детдомовца, недавно осужденного якобы за преднамеренное убийство девушки. Изучая личное дело Алексея, беседуя с людьми, которые его близко знали, Гуров приходит к выводу, что уголовное дело в отношении Алеши было сфабриковано. Но кем? Расследование выводит полковника на человека из высших эшелонов власти…
Сыщик дел не выбирает. На этот раз полковник Гуров оказался… в цирке. Дрессировщики, клоуны, гимнасты, а среди них затаился хладнокровный и умный убийца. Дело закручивается гораздо сложнее, чем предполагал сыщик. Похоже, он перешел дорогу весьма высокопоставленным лицам – на него напустили целую свору коллег-перевертышей и их дружков-бандитов. Но цирк есть цирк… И Гуров устраивает грандиозное представление…
Наша сегодняшняя жизнь дает много примеров того, что люди в борьбе за власть готовы на все. Для осуществления своих грязных сценариев они находят `профессионалов`, не останавливающихся, ни перед чем, а сами, не причастные к кровавым драмам, продолжают свои устрашающие политические игры. Именно с такими людьми сталкивается полковниц Лев Гуров в новом романе известного мастера криминального жанра Николая Леонова.
Журналиста убили, а его труп привязали к метеорологическому шару, который и унес тело далеко за пределы Москвы. Ни следов, ни улик. Полковники МУРа Лев Гуров и Станислав Крячко выясняют, что любопытный журналист сунул нос в дела фирмы «Русский зодчий», главный бухгалтер которой тоже убит весьма экстравагантным способом. Сыскари взяли след, но тут в дело вмешивается глава «Русского зодчего». Он самостоятельно вычислил убийцу и… попал в их лапы. Ситуация форс-мажорная, значит, и действовать надо соответственно…
Изустная история вьетнамской войны от тридцати трёх американских солдат, воевавших на ней.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.