Вариации на тему - [29]

Автобус остановился.

— Живей пошевеливайтесь! — поторопил автомат выходящих. — Ползут как черепахи, задницу с места сдвинуть трудно, что ли? Живей! А вы куда прете? Гонятся за вами? Успеете! — задержал он пробивающихся вперед новых пассажиров. — Кто платить будет? Дедушка? Берите билеты!

И как только автобус тронулся, автомат завопил:

— Освободите двери! Вам говорят! Набились, как бараны!

И вдруг голос зазвучал вкрадчиво:

— В салоне контролер. Приготовьте билеты… — И злорадно добавил: — Ну, теперь достанется вам на орехи! — И тут же перешел на визг: — Что ты прешь на меня, как слон!

В конце маршрута автомат громко подвел итог:

— Дальше автобус не идет. Ножками топайте. Конечная! Посадки нет. Освободите салон! Живо!

Автобус опустел. Водитель с инженером вскрыли автомат и пересчитали выручку. Ого! Инженер, не веря своим глазам, принялся считать заново: сумма выручки намного превысила стоимость проданных билетов! Он уже собрался было похвалить рационализатора, но автомат опередил его:

— А ты что, зайцем будешь ездить? Водитель, тащи-ка этого мошенника в милицию!

Обалдевший инженер сунул в пасть автомата всю мелочь, которая нашлась в кармане.

— В жизни ничего подоб… — пробормотал он.

— Оторви билет, раззява! — гаркнул автомат.

ТРАНСПОРТНАЯ ПРОБЛЕМА

Ожидая недавно в ателье запропастившегося куда-то закройщика, листала я от нечего делать старый ободранный журнал и заинтересовалась статьей одного не то социолога, не то транспортолога о пассажиропотоках. В результате длительных, скрупулезных, проведенных с помощью электронно-вычислительных машин исследований этот дотошный ученый пришел к выводу, что в любом автобусе или троллейбусе, как бы плотно ни был набит он пассажирами, имеется якобы достаточно свободного места; чтобы уместить в нем еще столько же народу. Переполненные автобусы и троллейбусы, утверждал транспортолог, остаются, по существу, полупустыми, и виноваты в этом не кто-нибудь, а сами же увальни пассажиры, не способные таким образом притираться друг к другу, чтобы занять минимум и освободить максимум полезной площади. Чтобы вдвое увеличить пропускную способность городского транспорта, заключал исследователь, необходимо лишь одно: воспитывать и еще раз воспитывать пассажиров!

Статья взволновала меня, как говорится, до глубины души: с каким гражданским пафосом, с какой хозяйской заинтересованностью написана! Побольше бы таких серьезных авторов, подумала я. Этот человек не просто так болтает языком или переводит бумагу, он ищет и находит выход! А когда я подумала о том, что он, чего доброго, сам сумел влезть в троллейбус в час пик, в момент наиболее напряженного пассажиропотока, сам всем своим засидевшимся телом транспортолога максимально приблизился к стройной длинноногой фигурке, заняв лишь рекомендуемый минимум и высвободив максимум места, — когда я об этом подумала, то почувствовала — не могу молчать!

— Вот, — обратилась я к незнакомой даме, тоже ожидавшей закройщика, — вот статья, которая волнует!

Она недоуменно передернула плечиком, но журнал все-таки взяла и даже пробежала статью одним глазом.

— Да, — произнесла она. — Актуальная проблема. Впрочем, я и мое семейство всеми силами способствуем ее решению.

— Вот как, значит, и вы тоже! — обрадовалась я; оказывается, заинтересовавший меня автор имеет последователей. — И… каким же образом?

Дама кивнула в сторону широкого окна ателье, за которым в шикарной «Волге» дремал шофер, уронив голову на руль.

— Служебная машина, — разъяснила мне дама. — Утречком мужа на работу отвозит, потом доставляет в школу младшего сына, привозит его домой и отвозит в ту же школу старшего, в перерыве забрасывает на рынок бабушку, а меня — к парикмахеру, прачке, портнихе, маникюрше, в магазины и еще кое-куда. Так подсчитайте сами, сколько площади высвобождаем я и моя семья в троллейбусах или автобусах в часы или не в часы пик! Если бы не мы, чего доброго, несколько пассажиров ежедневно не могли бы влезть в автобусы и из-за этого опаздывали на работу — представляете себе, какой убыток государственному карману?!

Это я себе представляла, а она между тем говорила и говорила — долго, аргументированно, убедительно и с большим гражданским пафосом. Особенно приятно было то, что человек, которому, скорее всего, ни разу не приходилось втискиваться в автобус и шарить в собственном кармане, чтобы оплатить проезд, так глубоко понимает проблемы пассажиропотока и так бдительно оберегает государственный карман!

И потому, когда она кончила, я сказала:

— Право слово, очень жаль, что автор не догадался упомянуть в своей статье о ваших личных заслугах и заслугах всей вашей семьи по сбережению государственной копейки!

Она с достоинством ответила:

— Мы — люди скромные, молча пашем свое поле и не требуем, чтобы об этом трезвонили во все колокола.

Когда через добрый час я покинула ателье, так и не дождавшись своего закройщика (как оказалось, он был сверх головы занят вечерним туалетом той самой дамы), черная «Волга» по-прежнему стояла у окна. Шофер продолжал спать, уронив свой могучий бычий лоб на баранку руля. Пока я разглядывала его, меня осенила еще одна светлая идея: ведь и он тоже высвобождает добрую квадратную сажень в великом потоке пассажиров, тоже экономит немало государственных копеек! Нет, радостно подумала я, пока есть у нас такие лбы, такие радетели за государственный карман и авторы таких мудрых статей — никакой пассажиропоток нас не затопит, никакая транспортная проблема для нас не проблема, никакой максимум — не максимум! И тут вновь почувствовала — не могу молчать! Вскочила в полупустой троллейбус, высмотрела самого представительного мужчину, прижалась к нему и, тая от счастья, воскликнула: