Варфоломеевская ночь - [195]

Улицы были покрыты трупами, дома по большей части пусты, и Екатерина Медичи радовалась своему торжеству.

Моревель неистовствовал в страшную ночь.

Это он ударил в набат по приказанию Екатерины на колокольне церкви Сен-Жермен л’Оксерроа, и услышал, как все парижские церкви отвечали на этот кровавый трезвон.

Крики жертв, вой умирающих долетали до его слуха, как радостные восклицания.

Наконец, он не мог долее воздерживаться.

— Меня недостает там!.. — вскричал он с улыбкой.

Увидав одного из тех, кто пришел за ним с факелом, он приказал ему звонить в колокол, а сам сбежал с колокольни.

Из верхней галереи, смежной с клиросом церкви, он выглянул в окошечко на улицу и на берег Сены.

Везде стояли крики — гугенотов убивали. Напротив Моревель приметил в конце большого сада дом, в котором виднелся огонь.

— Кажется, я не ошибаюсь, — сказал он, — это дом Марии Тушэ. Кто же в нем сейчас живет?

Вдруг Моревель побледнел: он увидел ее в комнате первого этажа!..

Он быстро выбежал на улицу, подзывая своих людей.

«Я обещал королеве Екатерине, — думал он, — что Марии Тушэ не будет. Вот прекрасный случай сдержать обещание. После матери я доберусь и до сына».

Через несколько минут мясник со своей шайкой дошел до сада Марии Тушэ.

Они перелезли через стену и бросились к дому.

В доме никто не спал, ни господа, ни слуги. Мария, опасалась каждую минуту, что постучатся в ее дверь и убьют ее отца, гугенота.

Старик был спокоен; в эту минуту он сожалел только, что отказался от своего намерения отравить Карла IX.

Сидя возле дочери в комнате первого этажа, он читал Библию.

Вдруг старик поднял голову.

— Мне кажется, что там идут, — сказал он, указывая на сад.

При виде факелов и людей, торопливо шедших к дому, Мария вскрикнула от испуга.

— Это Моревель! — вскричала она.

— Королевский мясник! — с ужасом сказал Жером.

Мария вместе с отцом быстро прошли двор и уже выходили на улицу Тиршап, как двое убийц устремились на старика и ударили его кинжалами.

При виде умирающего отца Мария начала кричать:

— Помогите!.. Помогите!.. Я католичка.

Но так как на ней не было белого креста, знака католиков, то один солдат хотел убить ее.

— Прочь! Эта добыча принадлежит мне! — вскричал Моревель, схватив орлеанку.

Но тут раздался выстрел, и кто-то стал перед мясником.

Это снова был Рауль.

— Я католик! — указал он на белый крест, украшавший его грудь, — я беру эту женщину под мое покровительство!..

Моревель поспешил из дома, испуганно оглядываясь.

Сен-Марсельское предместье избегло резни до утра 26 числа.

Утром раздались крики: «Пожар».

Каждый раз, как гугенот, спасаясь, появлялся на пороге дома, его убивали солдаты.

Человек с рыжей бородой, выйдя из группы убийц, подошел к людям, стоявшим на углу улицы.

Это был Жан Гарнье, он же Моревель.

— Симон, — сказал он одному из погромщиков, — кажется, на этот раз мщение от меня не ускользнет!

— Захотеть, так сделать можно, хозяин, — отвечал Симон.

Убийцы бросились к дому Перрена Модюи.

Старик вместе с Этьенном Ферраном ухаживал за больной дочерью.

— Послушайте, батюшка, — сказала Алиса, приподнимаясь с трепетом, — мне кажется кричат о пожаре!

— Успокойся, дитя, — отвечал старик, сам испуганный.

Этьенн посмотрел в окно и вскрикнул:

— Это, верно, убийцы!..

— Спасайся, друг! — закричала Алиса.

В эту минуту сильно постучались в дверь.

Этьенн, схватив Алису на руки, понес ее по галерее на колокольню.

Там уже стояли его товарищи, которые с самого начала резни постоянно находились при нем, в доме звонаря.

Этьенн отнес Алису на колокольню, которая находилась на уровне верхней галереи церкви, от которой она отделялась перегородкой с одной стороны, между тем как на трех других сторонах находилось отверстие, из которого шла лестница, которая вела в верхнюю часть здания. Наконец посредине находились три веревки, проведенные к колоколу через отверстия, сделанные в потолке.

Этьенн положил свою драгоценную ношу, запер дверь на запор, потом бросился на лестницу и через несколько минут воротился, держа в руке язык от одного из колоколов.

Вскоре раздался стук в перегородку, сообщавшуюся с церковной галереей.

— Беда первому, кто войдет! — воскликнул Этьенн, махая колокольным языком.

Этьенн хотел ударить человека, который перелезал через перегородку с сломанным от удара топором.

— Друзей не убивают! — вскричал Клопинэ. — Сохраните колокольный язык для того, чтобы протрезвонить последнее хрипение Жана Гарнье!..

— Зови на помощь, Клопинэ, — крикнул Этьенн, — а я убью первого, который попробует войти.

Пока Клопинэ кричал: «Помогите! Католиков режут!», Этьенн встал перед запертою дверью.

Первым появился Симон.

Еще прежде, чем он вошел, Этьенн нанес ему удар по голове и разбил череп.

В это же время Ренэ и Андрэ пробрались через перегородку по той дороге, по которой пришел Клопинэ.

За ними шли работники из предместья, прибежавшие на крик горбуна. Друзья Этьенна составили около Алисы укрепление и борьба против Жана Гарнье и его помощников ожесточилась.

Постепенно Ренэ, Андрэ и другие падали.

Жан Гарнье добирался до Этьенна.

Но Клопинэ с верхней площадки, под которой стоял мясник, спрыгнул на его плечи и тяжестью тела повалил мясника.