Варфоломеевская ночь - [134]

Руджиери поперхнулся. Флорентийка умела брать свое, он знал это, и бессмысленно было не подчиняться ее желаниям. В лучшем случае он оказался бы в опале и вдали от Парижа, в худшем… Он прекрасно знал, на что способна эта властная женщина по отношению к человеку, который посвящен почти во все ее тайны, но неожиданно выказал акт неповиновения.

— Итак, кто же этот дворянин? — обычным будничным голосом, будто бы ничего не произошло и никакая гроза только что вовсе и не собиралась над головой Руджиери, спросила Екатерина, пристально глядя в глаза астролога.

— Этот человек состоит в свите герцога Алансонского, вашего сына. Его зовут де Ла Моль.

И он бросил быстрый взгляд на королеву-мать, рассчитывая увидеть на ее лице живейший интерес, ибо ни для кого, а тем более для нее, не была тайной любовная связь Ла Моля с Марго. Но он ошибся и вместо этого увидел перед собой мертвое лицо истукана, высеченное из камня. Он думал вызвать взрыв негодования, но увидел только безмолвную фигуру пожилой женщины, с мелко подрагивающими пальцами рук, неподвижно сидящей перед ним. Совершенное хладнокровие и абсолютное спокойствие — вот что всегда было присуще королеве в самых трагических ситуациях, и что всегда приводило в изумление, трепет и страх тех, кому приходилось с ней общаться, будь то друзья либо враги.

И он сам опешил от такой неожиданности, хотя прекрасно знал о хитром, изворотливом уме флорентийки и о ее умении в любых ситуациях владеть собой.

Королева думала. О чем — Руджиери не знал, но догадывался, что о вчерашнем посетителе.

— Так ты говоришь, — произнесла Екатерина, сощурив глаза, — он унес статуэтку с собой?

— Да, — кивнул головой астролог.

— И кого же она изображала?

— Женщину.

— Мою дочь Маргариту?

Лгать не имело смысла, это только навредило бы Руджиери. И он сказал правду, ту, которую она уже и сама знала.

— Что же, она перестала его любить и нашла себе другого, коли он прибег к твоим услугам, а, Козимо?

И Медичи, без тени улыбки на лице, отрывисто рассмеялась, от чего затрясся ее второй подбородок и заколыхались серьги в ушах.

— Это мне не известно, — ответил Руджиери, — мое дело — выполнять заказ, а не интересоваться сердечными делами своих клиентов. Но, думаю, что все обстоит именно так, как вы сказали, мадам.

Он проводил ее до выхода, где ждали носилки. Усевшись, она откинулась вглубь и, вновь бросив взгляд в сторону Ратуши, зловеще прошептала, улыбаясь:

— Ну, вот я и добралась до тебя, красавчик.

Снова рассмеялась и прибавила:

— Теперь вместо одного врага я избавлюсь сразу от двух.

И, приказав трогаться, задернула штору.

Новый заговор принял угрожающие размахи. Тюренн и Торе пообещали Ла Молю, что приведут под стены Венсена пятьсот гугенотов и, если понадобится, штурмом возьмут замок. Ла Моль довел об этом до сведения герцога, а сам, взволнованный грядущими событиями, со страхом думал о последствиях. Что касается Маргариты, то здесь он решил занять позицию наблюдателя, выжидая, когда сердце королевы Наваррской оттает и она вновь станет оказывать ему знаки внимания.

Шарлотта де Сов сделала все возможное для того, чтобы ласками вновь вернуть непостоянного любовника, и когда тот, изможденный, блаженно отдыхал рядом с ней в упоении, она вкрадчивым, медовым голоском спросила, почему так долго его не видела, и отчего он так непривычно возбужден и часто хмурится, что мешает ему выполнять его прямые мужские обязанности в ее объятиях. Ла Моль пробовал вначале отмалчиваться и отнекиваться, ссылаясь на занятость и дурное самочувствие, но она так настойчиво просила довериться ей, уверяя в неизменных дружеских чувствах, клянясь в вечной любви, что он, в конце концов, сдался и рассказал о готовящемся заговоре, и о его участии в нем. Это и было причиной его дурного настроения, вызванного ответственностью за содеянное, граничащую со страхом.

Баронесса успокоила Ла Моля как могла, убаюкав ласками, и сказала, что весьма сочувствует и переживает за успех дела любимого настолько, что готова даже предложить свою помощь, коли в этом возникнет необходимость. Выудив, таким образом, все сведения, касающиеся подробностей заговора и даты его осуществления, Шарлотта мирно уснула в объятиях Ла Моля, а утром, выпроводив его, вышла из спальни, приказала камеристке Терезе убрать комнату, а сама, поглядев по сторонам, не наблюдает ли кто за ней, торопливо направилась в покои королевы-матери.

Глава 5 Как и кем порою вершатся судьбы некоторых королевских династий

Бюсси в компании молодых людей играл в мяч на площадке близ замкового парка, когда неожиданно подошел лакей придворного штата королевы и попросил уделить ему несколько минут. Бюсси, недоумевая, отошел с ним, и тот сообщил, что его послала некая дама; она просит графа о встрече в восемь часов вечера в саду, в центральной аллее. Посланник прибавил: свидание это весьма важное, и особа, пославшая его, очень надеется, что господин граф не забудет о ее просьбе. Сказал — и исчез, оставив Бюсси в раздумьях, ибо сегодня у него было свидание с другой дамой.

Поразмыслив немного и вспомнив слова лакея о важности предстоящей встречи, Бюсси, не понявший, отчего дама попросту не прислала ему записку, решил, что сумеет оправдаться перед своей возлюбленной, сославшись на неотложные дела, например, на беседу с маршалом или самой королевой-матерью, назначенной на то же время. Верный себе, как искатель приключений, он подумал: ничего плохого не будет в том, что он обзаведется еще одной любовницей, а что к этому идет — у него не было сомнений.