Варьельский узник - [7]
Юноша кивнул. Необходимость произносить что-то, кроме: «Да, монсеньор» и «Нет, монсеньор»,— явно доставляла ему неудобство. Он протянул руку и глухим низким голосом принялся давать короткие указания:
— Надо приподнять пластинку и вставить трилистник... Надавите... Теперь можете разомкнуть звенья...
Сальвиус зачарованно смотрел на механизм.
— Далее приподнимите эти кольца и как можно дальше отведите их вправо... Два других — влево. Теперь опустите их на место. Все.
Замок открыт.
Между звеньями появился небольшой зазор. Эммануэль нажал на него пальцами с двух сторон и снял браслет. На запястье юноши не было видно никаких ран, кожа даже не покраснела. На краткий миг его лицо озарилось радостью. Но всего лишь на миг. В следующую секунду оно вновь стало непроницаемым. Он опустил голову. С этой минуты казалось, его интересует только чернильное пятно на бумаге.
На внутренней стороне браслета в углублениях виднелись два маленьких зубчатых колесика и крошечная ампула, наполненная зеленоватой жидкостью. Эммануэль положил дьявольское изделие на стол, и Сальвиус тотчас бросился к нему, дабы рассмотреть поближе:
— Это очень любопытно... Смотрите, сеньор!
Это кровь камней, я читал о ней в священных книгах. Какая филигранная и сложная работа! Взгляните на эти колесики. Единственный ювелир, кто мог бы это сделать... Потрясающе! Воистину удивительное устройство! — Он поднял глаза на юношу и замолчал, несколько смутившись.
Эммануэль взял браслет и положил его в футляр, где тот согласно постановлению Трибунала должен был храниться в День Благодарственного Молебна.
На следующий вечер в воскресенье Эммануэль вошел к Проклятому один. Узник уже приготовился отойти ко сну, надел длинную ночную рубашку, на плече у него висел ночной колпак.
«В таком виде убийца скорее похож на послушника из монастыря»,— глядя на него, подумал де Лувар. Он открыл футляр и достал «чудесное изобретение», столь заинтересовавшее лекаря. Юноша взял браслет и сам надел его на запястье, затем протянул руку. Сеньор проделал необходимые манипуляции. Когда золотая пластинка встала на место, раздался тихий щелчок.
— Знаете все-таки наш узник — очень странный молодой человек,— поделился Сальвиус своими впечатлениями с сеньором.— Он почти не говорит со мной и ни разу не посмотрел мне в глаза. А вам?
— Один раз. Но тут же отвел взгляд. Похоже, глаза ему нужны лишь затем, чтобы не натыкаться на людей,— ответил ему Эммануэль, улыбаясь.
Но время шло, и постепенно узник начал обращаться к Сальвиусу с просьбами и вопросами. Он попросил бумагу, чернила и книги. Потом вдруг заговорил о северном климате и спросил у лекаря, где ему разрешено бывать и какие его просьбы обязана исполнять охрана.
— И все-таки, он сумасшедший или нет, как тебе кажется? — не переставал спрашивать Сальвиуса Эммануэль.
В ответ тот лишь печально качал головой:
— Не знаю, сеньор. В самом деле не знаю.
— Было бы гораздо лучше, если бы он совершил убийства в приступе умопомешательства...
Несмотря на то что юноша ежедневно проводил в кабинете Эммануэля положенные протоколом два часа, его поведение не внушало опасений и ничто не намекало на кровожадность и безумие. Прислонившись к стене, узник неподвижно стоял и ждал истечения срока. Он был настолько спокоен и сдержан, что казалось, будто он приходит сюда по доброй воле. Оставалось загадкой, понимал ли Проклятый на самом деле, что происходило вечерами в кабинете.
Как правило, весь день Эммануэль проводил на ногах, управляя владениями и вникая в каждое дело. Вечерами же он принимал у себя посетителей: начальника охраны, управляющего, бургомистров и прочих. Иногда к нему заглядывал Сальвиус — в своей манере, без предупреждения—то на пару минут, то на пару часов, как всегда, в любой момент готовый начать дискуссию на любую тему, будь то выращивание бобов или расположение небесных светил. Узник, казалось, не проявлял ни малейшего интереса к разговорам. Во всяком случае, его лицо оставалось непроницаемым, как если бы окружающие говорили на иностранном языке. Даже когда однажды вечером Шевильер и Ульмес поспорили о том, есть ли шансы выжить у маленького принца Систели в лесах Бренилиза, и разгорячились настолько, что чуть было не подрались, юноша не удостоил их даже взглядом.
Казалось, лишь браслет мог заставить его проявить хоть какие-то чувства. Эммануэль ни разу не был свидетелем тех мучительных приступов боли, о которых рассказывал ему Сальвиус, но он наблюдал вечерами небольшие, менее сильные: юноша внезапно весь сжимался и сильно бледнел, лихорадочно пытался высвободить связанные за спиной руки, потом замирал на несколько минут, не двигаясь, едва дыша. Иногда приступ длился дольше, и тогда несчастный издавал глухие стоны. Когда боль отпускала, он, покачиваясь, отступал на пару шагов и в изнеможении прислонялся к стене.
— Фактически, предсказать действия браслета невозможно,— рассуждал Сальвиус.— Видите эти зубчики? По семь маленьких и по одному большому на каждом колесе? Случается, два зубчика двух колесиков попадают друг против друга, и тогда из сосуда выделяется маленькая капля жидкости. Но это — пустяк, ничто, по сравнению с тем, когда рядом оказываются два больших зубца. Полагаю, именно тогда несчастный страдает больше всего. Не могу сказать точно, по какому принципу движется механизм. Возможно, движения тела или ток крови заставляют его вращаться, а может, в самом деле, как написано в священных книгах, кровь камня обладает собственной волей.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Нет повести печальнее на свете, чем история трубадура Тристана и королевы Изольды, по ошибке пригубивших колдовского эликсира, который навсегда связал их узами любви, страдания и смерти. Но даже смерть не может преодолеть могущественные чары слепого влечения — столетия спустя любовный эликсир проникает в кровь Людвига Шмидта, подарив ему власть над звуками земли.Однако божественный дар таит в себе заклятие, несущее страшную муку для Повелителя звуков…