Вардананк - [241]

В этот миг с грохотом распахнулись дворцовые ворота, и небольшая группа всадников внезапно и смело напала на окруживших Атома воинов Васака. Раньше, чем они успели опомниться, Атом вскочил на подведенного ему скакуна, скомандовал толпе:

— Отходите к садам! — и поскакал в лагерь.

Толпа начала отступать. Сепух Арташир с двумя десятками всадников помчался в погоню за Атомом. Наскакивая друг на Друга, мчались по узким уличкам убегавшие и преследователи. Атом, вырвавшись вместе со своим отрядом из окружения, помчался за город. Арташир неотступно продолжал преследовать его. Ни у одной из сторон не было обдуманного плана, и все опомнились только в открытом поле. Атом свернул к лагерю. Там уже издали заметили вылетевшую из городских ворот группу всадников и с оружием в руках высыпали навстречу. Заметивший это Артащир счел за лучшее повернуть обратно, чтоб получить дальнейшие распоряжения от Васака. Городские ворота захлопнулись за ним.

Атом достиг лагеря и скомандовал: «К оружию!» Его полк быстро построился и вышел в поле. К полку присоединилось и народное ополчение.

Положение было тревожным Перевес сил был явно на стороне Васака. У Атома на мгновение мелькнула мысль с безрассудной отвагой кинуться в бой, не думая, чем он может кончиться. Но чувство ответственности перед Варданом заставило его одуматься. Как опытный воин, он тотчас же все взвесил и отдал приказ:

— Слабо вооруженным и необученным из крестьянских отрядов немедленно укрыться в садах! А полку и конным крестьянам следовать за мной!..

Он помчался к лагерю нахарарских войск и коротким стремительным ударом разгромил сюнийский полк Васака. Эта схватка, вызвавшая панику и смятение, имела то преимущество, что пока разбитый полк сюнийцев и растерявшиеся нахарарские полки пришли в себя, пока из города пришло распоряжение преследовать Атома, — последний со всеми силами беспрепятственно отошел к Эчмиадзину.

Поднявшись на городскую стену, Васак издали следил за стычками противников. Он колебался, отдать ли приказ о преследовании Атома, как настаивали нахарары, или нет. Но у него мелькнула мысль: не время ли сейчас приступить к давно задуманному искоренению подвижничества? Искоренить зто хжасное, мощное движение, которое сковывало, парализовало каждую его мысль, каждое действие, расшатывало власть и делало простонародье разнузданным, дерзким и неуязвимым. Он решил объявить Атома мятежником, сеятелем раздоров; переждать в освобожденной столице еще дня два, а затем полностью захватить власть, перешедшую к нему «помимо его желания» Он распорядился укрепить город и перевести полки на боевое положение В городе царил сильнейший переполох. Горожане прятались в темных погребах, в давильнях пригородных виноградников или с оружием в руках стояли у своих домов, ожидая нападения. Вопли и причитания, проклятия и плач слышались по всему городу. На улицах подбирали убитых и раненых.

Сильно встревоженные нахарары собрались в дворцовом зале. Безмолвно вошел Васак и в полном молчаниии занял свое место. Стояло напряженное безмолвие.

Наконец, Нерсэ Урца, чувствуя за собой поддержку нахараров и сам не менее остальных разъяренный, прервал молчание:

— Чем же заслужили мы такое бесчестие, как это неслыханное нападение, государь марзиан?

— Государь Урца! — обратился к нему Гадишо. — Успокойся и отпей этого горьковатого вина, напоминающего судьбу нашу!

— Что ж, выпьем! — отозвался Нерсэ Урца. — Будем пить, если ни на что иное надежды нет!

— Веселитесь, государи! — обратился к гостям Васак. — Не омрачайте веселья вашего! Не должна была бы пролиться кровь…

Но раз она пролилась, все равно! Все равно! Вина!.. — приказал он виночерпию, который с кувшином в руках стоял позади гостей.

Виночерпий долил всем вина в чаши.

— За здравие царя царей! — возгласил Васак со зловещим блеском в глазах.

За Азкерта все выпили стоя и лишь после этого уселись вновь. Нахарары пили без удержу, точно стараясь утопить в вине мрачные мысли. Но Васака точило беспокойство. Он стремился ничем не выдать себя, скрыть свое душевное смятение под личиной внешнего оживления.

Вино бросилось нахарарам в голову. Они стали требовать музыки и танцев. Васак кивнул дворецкому. Тот выбежал и вскоре появился в сопровождении музыкантов и танцовщиц.

— Забудьте обиды и не таите мести, государи! — громким и пьяным голосом обратился к Деншапуху Нерсэ Урца. Он встал и нетвердой походкой подошел к персу.

— Что ты говоришь, государь Урца? — со лживым смирением возразил Деншапух. — Мы можем только питать и питаем чувство чистой признательности к государю марзпаиу и к вам!

— Как ваше здоровье, государи могпэты? — обратился к могпэтам Гадишо.

— Благодаря попечениям вашим и государя марзпана пребываем в полном здравии! — отозвался могпвт Михр.

Но беседа не клеилась. Было очевидно, что чувство глубокого оскорбления и жажда мести обуревали персов. Гадишо начал объяснять им обстоятельства дела, пытаясь заставить их понять, что для них было сделано все возможное. Это был исчерпывающий доклад о создавшемся положении, доклад толковый и последовательный. Но злобу персов никак невозможно было смягчить. Гадишо обратился и к военачальникам. Арташир отделывался немногосложными ответами. Дарех отмалчивался, глядя недобрым взглядом исподлобья, словно попавший в капкан волк, у которого лишь одно яростное желание — кинуться на поймавших его, растерзать их.