Вардананк - [216]

Они вернулись в дом. Но Фраваши решила переждать:

— Нет, пусть стемнеет. Сейчас еще опасно… Вараздухт не надо показываться… А слугам я прикажу молчать, если кто-либо явится и будет спрашивать о ней…

Через унылую равнину направлялась в Византию группа всадников. Впереди ехали вельможи, за ними следовали телохранители и слуги — всего человек двадцать-двадцать пять. В числе вельмож были Ваан Аматуни, Меружап Арцруни и Амаяк Мамиконян. В пути к ним присоединился также направлявшийся в Византию сановник кесаря сириец Елфариос — невзрачный человек с вьющейся бородкой и морщинистым лицом. Вторым попутчиком был крепко сложенный, синеглазый и краснолицый стратилат Византии — Анатолий. С его широкого лица не сходило выражение недовольства: видно было, что он не пугает особой приязни к армянским нахарарам. Елфариос, наоборот, держался очень приветливо, хотя глаза его не теряли холодного и настороженного выражения, даже когда он смеялся и шутил. Затаенная ненависть к армянам чувствовалась в этом человеке, хотя он и старался скрыть ее. Видно было, что и армяне не очень роди своим попутчикам, с которыми свело их стечение обстоятельств.

Положение в Византии сложилось неблагоприятное — ожидалось нашествие гуннов. Одновременно носились слухи, что император Феодосий занемог.

Попутчики присоединились к армянским послам у Даранаги и с тех пор не расставались с ними. Это казалось слегка подозрительным Баану Аматуни: они сами двигались далеко не с походной быстротой, тогда как Анатолий с Елфариосом могли бы, сменяя коней на стоянках императорской дороги, достигнуть Византии гораздо раньше их.

Анатолий редко разжимал уста, но и то, что он говорил, дышало неприязнью.

— Не понимаю, что может сделать кесарь для вас, имея против себя Азкерта?.. — заявил он как-то, уже недалеко от Византии.

— Кесарь может помочь нам обуздать Азкерта, который является врагом не только Армении, по и Византии, — отозвался Ваан Аматуни.

— Но Азкерт — друг нам, насколько мне известно. У нас с ним заключен союз. Помогать вам — значит, разорвать союз с ним.

Мыслимо ли это?

— Так, говоришь, «немыслимо», князь? — с горечью повысил голос Ваан Аматуни. — Но ведь кесарь может убедить Азкерта оставить в покое христиан — единоверцев греков, дать ему понять, что армяне могут перейти на сторону Византии.

— На сторону Византии армяне перейдут и без того. Но каковы силы армян? У армян сил нет, — с грубой и оскорбительной прямотой отрезал Анатолий.

Сепух Меружан с усмешкой взглянул на Анатолия:

— А не соблаговолит ли князь объяснить мне: почему же августейший кесарь пошел на такие уступки во время заключения последнего союза с Азкертом?..

Анатолий побагровел от ярости:

— Какие уступки?

— Известные тебе уступки, которые являются прекрасным доказательством того, что есть сильнейший над сильным… Вспомни города в Междуречье, ведь уступили вы их Азкерту!..

— Это только из-за Атиллы. На Византию идет Атилла!.. — принужден был объяснить Анатолий.

Но сепух Меружан не удовлетворился этим объяснением.

— Что из того? А разве Азкерт не ожидает нашествия кушанов?.. Эх, разума нет у этого Азкерта: он стремится уничтожить народ, который мог бы ему помочь!

— Народ, который мог бы ему помочь?.. Гм…

— Вот именно! — пренебрежительно бросил Меружан, хлестнул коня и проскакал вперед, не желая продолжать беседу с высокомерным византийцем. Вспыльчивого сепуха уже начинало выводить из себя это высокомерие, спорое он почувствовал, едва послы ступили ногой на землю Византии. Пренебрежение они чувствовали всюду, где сталкивались с треками, а песпедние слова Анатолия задели Меружана до глубины души.

— Молодому сепуху не хватает выдержки, необходимой послу! — усмехнулся Анатолий.

— Успеет он приобрести выдержку, время у него есть! — отразил удар Ваан Аматуни. — Не успел еще он испортиться… Да и сейчас он направлен к кесарю не в качестве посла, а как знаток по военным вопросам — чтобы дать объяснения о вооруженных силах страны Армянской, вместе с сепухом Амаяком, хорошо разбирающимся в военном снаряжении.

— Значит, у вас имеются и военпье силы и снаряжение? — с насмешкой переспросил Анатолий.

— Жало есть и у пчелы, князь.

— Ого… — усмехнулся византиец.

Он умолк было, но потом заюворил снова.

— Разумно поступил соплеменник раш, князь Васак Мамиконян, отказавшись иметь пело с вами. Да и вообще разумно было бы не иметь дела с вами! — с пренебрежением кинул он.

Насмешливый тон Анатолия становился уже прямо оскорбительным. Ваан Аматуни умолк. Он не глядел в сторону Анатолия. Когда его скакун поравнялся со скакуном Меружана, старик азарапет с горечью вздохнул:

— Куда нас посылают, боже милосшвый, куда?!

— Но почему ты согласился, азарапет?.. — хмуро спросил Меружан.

— Почему согласился?.. Да потому, что нужно было поддержать единение между нашими нахарарами, нужно было собрать все силы, не дать нашим отчаяться и рассеяться, нужно было, чтобы они сплотились хотя бы в надежде на помощь греков. Почему согласился?!..

Надвигался мрак. Подул холодный, сырой ветер. Начал накрапывать дождь. Путники накинули на плечи плащи, замолкли, прислушиваясь к хлюпанью грязи под копытами коней. Ваан Аматуни опустил капюшон, с тоской думая о теплом ночлеге. Старому азарапету тяжело давался долгий путь, но наглость и грубые насмешки византийца действовали на него сильнее, чем все дорожные тяготы.