Ваниль - [12]

Позже, во время праздников Аида, мы с Арем воспользовались визитом племянника, который жил в большом городе Брахиме. Его лицо было покрыто веснушками, большими, как вишни, и мы закрылись с ним в заброшенном хлебном амбаре. Я просила его показать птичку, и он охотно соглашался, если мы пообещаем погладить ее оперение. Мы поочередно подходили потрогать ее, с завистью и ужасом, и видели, как она надувается и набухает, как будто ее надувал дьявол! Потом мы бежали к взрослым, и наши сердца и влагалища дрожали.

Лейла выслушала мой рассказ о первых приключениях, внимательно, как ребенок. Но я хотела, чтобы она как можно быстрее пошла собственным путем, и не желала мешать ей собственными воспоминаниями.

***

Мимо нас прошел крестьянин с двумя мулами. Я оправила свое покрывало и подошла к нему. Попросила довезти нас до вокзала за мелкую монетку. Крестьянин согласился, помог нам залезть на мулов и пошел сзади.

Лейла очень быстро меня обогнала. Я смотрела, как она раскачивается и трется о спину мула, но сомневалась, что она что-то чувствует. Воспитанная без всякого намека на секс, тогда как все ее тело располагало к наслаждению, она не слышала разговоров ни об удовольствии, ни о сладострастии. Она не знала, какая часть ее тела могла расширяться под ласками, раздуваться под прикосновениями пальцев, распускаться, как почка, течь, как плод. Она не должна была знать и этого трепета, который охватывает живот, поднимается, позвонок за позвонком, заставляет сжиматься стенки, зажигает пожар, и рождает взрыв, который оставляет тело изумленным, клитор бьется, как сердце, а вагина поет от ярости!

Мне посчастливилось почувствовать это. С одним из моих любовников, чье имя я скрою, чтобы сохранить хоть какую-то тайну! Скажем, его звали Д. Так вот, Д. восхищался мной. Скорее моим влагалищем. Я никогда не была удовлетворена, и мою жажду нельзя было утолить. Он мог меня брать, когда хотел, и я его хотела, даже больная и уставшая. Он говорил, что мной владеет демон, и я угрожала, что возьму дьявола в любовники, если он меня не удовлетворит!

К сумеркам мы прибыли на вокзал, от которого отправлялся поезд на Таж. Положив узлы, мы устроились среди кур, индюшек и свертков шерсти. Не устояв перед усталостью, мы заснули, доверив души и тела Аллаху.

Увы! Бог тем вечером не следил за нами. Сойдя с поезда, мы не обнаружили багажа. Инстинктивно я поднесла руку к груди. Сверток, в который я положила несколько купюр, пропал.

— Девочка моя, мы не можем вернуться, и нам нечем платить за остальной путь, потому что до Ранжера еще далеко. Нужно будет остановиться, чтобы заработать денег.

Город Таж, где нас оставил поезд, был большим поселением в обрамлении оливковых деревьев, со множеством фонтанов и мест для стирки белья. На всех углах шумно дрались девочки, наполняя сосуды под похотливыми взглядами торговцев каштанами, согнувшихся над товаром.

Нам показали рынок, где мы могли предложить свои услуги среди других женщин, пришедших искать работу у богатых. Там были молодые и постарше, красивые и калеки, развратные девицы и пугливые девственницы.

Первый торговец отказался меня брать. Он хотел взять только Лейлу. Я сказала — нет и тысячу раз нет, я не оставлю «мою дочь» ни на шаг. Это был славный мужчина, гордо несший свои пятьдесят лет, одетый в шелковый бурнус, с грудью широкой, как большая кровать. В итоге он взял нас обеих по цене одной. Я согласилась, его взгляд уже меня околдовал.

Его худая и чахоточная жена, обмотанная платками так, что походила на минарет, приняла нас холодно и показала угол в глубине коридора. Она дала нам задания по дому — четырехэтажному строению, где не было видно детей и пахло рвотой, алкоголем и мужским семенем. Она ушла и вернулась с двумя джеллабами и парами туфель, бросив их на наши матрасы, лежавшие прямо на земле.

Через несколько часов дом пах только дамасским мылом и фимиамом. Мы накрахмалили простыни, встряхнули ковры, зашили матрасы и, не жалея воды, отчистили террасу, откуда открывался роскошный вид на крыши Тажа.

Вечером мы вернулись к себе на заслуженный отдых.

Я сказала Лейле:

— Через несколько дней нам будет на что продолжить путешествие.

Она не ответила, и я заметила, что Лейла раздражена и ждет чего-то. Я вышла во дворик, чтобы выпить воды из фонтана, и, вернувшись, обнаружила, что она раздевается. Она натянула джеллабу на грудь, и я поняла, почему она смущается.

— Я женщина, как и ты. Я не понимаю, почему ты закрываешься. Тем более что я видела твои интимные места.

Она покраснела:

— У меня нет права…

— Мы далеко от твоего дома, и ты можешь ходить передо мной голой, я не наброшусь на тебя. Отдай мне джеллабу!

— Я не хочу, чтобы вы на меня смотрели.

— Речь не обо мне, а о простушке, которая, я уверена, никогда на себя не смотрела.

Она опустила одежду до талии и больше не двигалась.

— Вместо того чтобы пялиться на меня, опусти глаза на свой живот и ноги. Рассмотри себя!

Она колебалась, ее взгляд застыл.

— Сделай это, или я тебя заставлю взглянуть на свое тело!

Она машинально опустила взгляд на свою талию.

— Восхищайся тем, что Бог подарил тебе и другим благодаря твоей красоте.