Ван Гог. Жизнь. Том 1. Том 2 - [547]
Хотя Ван Гог и старался не пересекаться с компанией Рене[120] (ему приходилось избегать таких же мучителей практически везде, где доводилось жить), издевательства он сносил безропотно, даже благодушно (в письмах к Тео Винсент никогда об этом не упоминал). Они с Рене продолжали вместе выпивать в пансионе Раву и в трактире старого браконьера на берегу Уазы, примерно в полутора километрах от города, – Рене называл это место «нашей любимой норой».[121] Отчасти выходки проказника Винсент терпел, чтобы сохранить редкий дух товарищества, объединявший его с Гастоном, чьи представления о живописи, по словам Рене,[122] он считал передовыми. Ван Гогу, без сомнения, нравилось и то, что братья всегда платили за выпивку.[123] Братья Секретан казались ему правильным обществом: сыновья респектабельного буржуа могли сыграть важную роль в безумном плане Винсента по заманиванию Тео с семьей в Овер.[124]
Кроме всего прочего, Рене Секретан обеспечивал Винсента тем, что иначе художник получить не мог, – женщинами (борделя в Овере не было).[125]
Рене заметил, с каким вожделением Винсент наблюдал за приезжавшими из Парижа «кантиньерками». Когда Рене с приятелями, сидя на берегу реки, целовали и ласкали своих подружек, Винсент наблюдал за ними издалека, испытывая одновременно робость и возбуждение. «[Ван Гог] стыдливо отводил глаза, и это казалось нашим курочкам ужасно смешным», – рассказывал Рене в интервью Дуато.[126] Постоянно выискивая способ как-нибудь еще помучить приятеля брата, Рене подговорил девушек, чтобы те испытали свои чары на нелюдимом художнике – «спровоцировали его амурными намеками».[127]
Когда эти намеки никакого видимого эффекта не возымели,[128] Рене подумал было, что у Винсента «отрезано не только ухо»,[129] но затем подловил художника с карманами, полными эротических фотографий и книжек.[130] Как-то Секретан застал Ван Гога мастурбирующим в лесу.[131] Эта унизительная для Винсента встреча дала повод для еще более жестоких издевательств со стороны Рене: он придумал новое обидное прозвище – «верный любовник вдовушки Кулак».[132] Добиваться желаемого, то есть доводить Винсента до бешенства, становилось все проще. «Он реагировал на это очень болезненно, – вспоминал Рене. – Однажды он весь раскраснелся от злости и хотел всех убить».[133]
Одним словом, в июле 1890 г. отношения между Винсентом и Рене Секретаном были вконец испорчены.
Через какое-то время после празднования столетия Ван Гога дала о себе знать еще одна свидетельница – дочь человека, который с 1878 г. жил в Овере рядом с одним из тех мест, куда художник особенно любил ходить на пленэр,[134] – бывшим домом и садом великого барбизонца Шарля Добиньи. В 1960-е гг., давая интервью биографу Ван Гога Марку Тральбо, женщина назвала только свое имя по мужу – мадам Либерж. В 1890 г. ей было около двадцати.[135]
Мадам Либерж опровергала традиционную версию, согласно которой Винсент был смертельно ранен в пшеничных полях, находившихся за оверским кладбищем. Вот что она рассказала Тральбо:
Не знаю, почему люди не рассказывают правду. Все произошло не там, у кладбища… [Ван Гог] ушел из пансиона Раву в направлении деревушки Шапонваль. Проходя по улице Буше, он зашел на скотный двор, где спрятался за кучей навоза. Затем совершил то, что через несколько часов привело к его смерти.[136]
Мадам Либерж утверждала, что ее отец, уважаемый житель Овера, рассказывал ей это давным-давно. «Это были слова отца, – говорила она. – С чего бы вдруг ему выдумывать всякие глупости и фальсифицировать историю? Все, кто знал моего отца, могли бы подтвердить, что ему всегда можно было верить».[137]
Еще несколько лет спустя еще одна жительница Овера по имени мадам Бэз подтвердила рассказ мадам Либерж, когда в интервью другому исследователю сообщила, что ее дед «видел, как Винсент, уходя в тот день от Раву, направился в сторону деревеньки Шапонваль».[138] Еще дед рассказывал, что видел, как Ван Гог завернул на скотный двор на улице Буше, а потом услышал револьверный выстрел. Через некоторое время он «сам зашел на скотный двор, но там никого не было видно. Ни револьвера, ни крови, только куча навоза».
Деревня Шапонваль и пшеничные поля за кладбищем находятся в противоположных направлениях: деревня – к западу от пансиона Раву, поля – к востоку. Улица Буше, упоминаемая мадам Бэз, пересекается с дорогой на Шапонваль на расстоянии менее километра от пансиона. В те времена вдоль дороги на Шапонваль (сейчас она называется улицей Карно) располагались скотные дворы за заборами – как раз такие, о которых говорится в обеих версиях. Кучи навоза на таких дворах были привычным делом. Винсент часто ходил по дороге на Шапонваль в сторону местечка Понтуаз, в шести с половиной километрах, – там была железнодорожная станция, где он забирал посылки из Парижа и отправлял собственные работы.[139] Дорога на Шапонваль вела также к излучине реки Уаза, на полпути между Овером и Понтуазом, где можно было частенько застать Рене Секретана:[140] клев там был отменный и до любимого обоими кабака – рукой подать.
