Вампиры замка Карди - [20]

Мама лежала в постели. Она была очень бледная. Да что там — бледная! Она так жутко изменилась за эти несколько дней, что Конрад вдруг четко осознал: она умирает. И на миг оцепенел от ужаса. Но мама была не одна, рядом с постелью суетилась сиделка, она задрала на маме ночную рубашку и принялась протирать ее тело полотенцем, которое окунала в стоящий у постели тазик.

Конрад застыдился: нехорошо это — смотреть на голую маму. И если его застанут тут — наверняка отругают и отправят в постель, и отцу он не сможет помочь. Так что, пока сиделка стояла лицом к кровати и не могла его видеть, Конрад поспешил шмыгнуть в шкаф. В тот самый шкаф, где прятался Отто. Правда, об этом Конрад узнает только несколько лет спустя, когда дядя решится рассказать ему обо всех обстоятельствах гибели его родителей… Сейчас же он с наслаждением вдохнул знакомый аромат маминых платьев. В последнее время от мамы резко пахло камфарой и еще какими-то лекарствами. А здесь сохранился ее настоящий, нежный, уютный аромат. Конрад нащупал мягкий бархат ее нарядной юбки, прижался к нему щекой и принялся ждать.

Сиделка закончила туалет больной и ушла, унося тазик и мокрые полотенца. Вошли отец и дядя Отто. Сели в кресла по разным сторонам постели. Притушили свет… Отто держал наготове целую бутыль святой воды, намереваясь плеснуть ею в вампира. Отец положил рядом с собой два револьвера, заостренный деревянный кол и мясницкий топорик.

— Вампиру полагается отрубить голову, вырезать сердце и набить рот чесноком, — тихо сказал дядя Отто.

Конрад в шкафу просто сомлел: вампиру?! Папа и дядя собираются охотиться на вампира?

— Да, ты говорил уже, — ответил отец.

— Просто напоминаю.

— Я помню.

Отец вынул перочинный нож и порезал себе большой палец.

— Что ты делаешь? — удивился дядя Отто.

— Это чтобы не заснуть. Надо бы еще соль втереть, да я не догадался взять… А теперь не хочу вас одних оставлять. Возьми! — отец протянул нож Отто.

— Нет, нет, я не могу! — отшатнулся тот.

— Ты заснешь и от тебя не будет пользы.

— Я не буду себя резать… Возможно, их привлекает запах свежей крови, как акул!

— Тем лучше. Он бросится не на Бигги, а на одного из нас.

Отто не успел ничего ответить. Мама вдруг резко села на постели. Потом встала, двигаясь рывками, как марионетка, и подошла к окну…

— Бигги! — вскрикнул отец, вскакивая из кресла.

— Не надо! — одернул его Отто. — Она все равно не слышит… Спугнешь вампира.

Бриггита вернулась и буквально рухнула на кровать: было видно, что она совсем без сил.

А в открытое окно шагнул вампир.

В этот раз и Отто, и Конрад, и Франц увидели его знаменитые клыки: рот вампира был хищно приоткрыт и из верхней челюсти прямо поверх ряда зубов вырастали, удлинялись два узких, острых, чуть загнутых внутрь… клыка? Два дополнительных резца? В человеческой анатомии не было названия для этих двух дополнительных зубов, с помощью которых вампир прокалывал плоть жертвы. Они вырастали в тот миг, когда он собирался преступить к трапезе, а потом скрывались обратно…

Пока Отто завороженно рассматривал рот вампира, Франц схватил свои револьверы и принялся стрелять.

Может, пули и нанесли какой-то ущерб вампиру, но внешне это было не заметно. Он зашипел, метнулся к Францу и выбил револьвер из его руки с такой силой, что сломал кости запястья. Конрад на всю жизнь запомнил тот влажный треск, с которым сломалась рука его отца.

Франц не успел даже вскрикнуть — следующий удар, в грудь, сломал ему ребра и отбросил его к стене, впечатав в нее. От удара у Франца треснул череп и сместились шейные позвонки. Он упал с открытыми глазами, со странно повернутой головой. Изо рта у него текла кровь, и на стене в том месте, где он ударился затылком, тоже осталось кровавое пятно.

Отто неподвижно сидел в кресле. То ли вампир смог удержать его под гипнозом, то ли шок действовал гипнотически — даже сам он не знал, хотя позже пытался анализировать свое состояние в ту ночь. Отто все видел, все осознавал, но не мог даже шевельнуться. Ему и мысль не приходила — помочь Францу, спасти сестру или племянника. Правда, не пришла ему и мысль о бегстве. Из чего Отто сделал вывод, что все-таки был под гипнозом. Нормальное желание любого живого существа — спасти свою жизнь. Смелое существо способно преодолеть страх. Но Отто собственный страх преодолевать не умел, он знал себя, трезво оценивал свою трусость и слабость. А в ту ночь он не боялся. Он просто наблюдал — будто все, что происходило перед ним, было не на самом деле, а на сцене, а сам Отто сидел в зале и смотрел спектакль. Жуткий, завораживающий, но все же — спектакль. В котором умирают не по-настоящему.

Зато Конрад все понял. И закричал. Но крик его быстро оборвался: вампир метнулся к шкафу, молниеносным движением оторвал дверцу, схватил мальчика за горло и сжал… Ровно настолько, чтобы не дать кричать, но и не задушить.

Выстрел и крики слышали слуги в доме, но никто не пришел на помощь. Все боялись.

Серебряная цепочка, которую отец надел на шею Конрада, коснулась кожи вампира, обожгла — он взвизгнул так пронзительно, что у мальчика зазвенело в ушах. Вампир швырнул Конрада об пол. Мальчик почти потерял сознание от этого удара, и лучше бы потерял его совсем… Потому что вампир склонился над ним и посмотрел ему в глаза. И будто что-то ввинтилось в сознание Конрада, что-то жесткое и острое, что-то холодное и чужое. Он больше не подчинялся сам себе, он подчинялся вампиру. Он снял с себя цепочку с крестиком и образком — и отбросил в угол. Так было надо. Конрад просто не мог поступить иначе.