Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - [7]

Юноша будто превратился в глыбу льда.

– Когда я почувствовал вкус крови на губах, мне показалось, что вокруг все исчезло, кроме трепещущего золотистого сияния где-то в вышине, но потом я услышал странный звук, доносившийся издалека. Вначале это был только глухой рокот, но скоро он рассыпался на фрагменты и стал походить на барабанный бой. Он становился все громче и громче, словно огромное существо медленно пробиралось к нам сквозь темный незнакомый лес и било в барабан. Вдруг к нему присоединились звуки второго барабана, как будто другое чудовище шло по следам первого, выбирая свой ритм, никак не связанный с прежним. Шум нарастал, наконец проник в каждую клеточку моего тела. Я чувствовал бешеную пульсацию этого ритма в своих венах: вначале один барабан, затем – другой. И вдруг Лестат убрал руку. Я открыл глаза и едва удержался, чтобы не схватить ее и не прижать к губам. Наверное, я бы так и сделал, но тут внезапная догадка пронзила меня, подобно молнии: этот барабанный бой был биением наших сердец. Моего и Лестата. – Вампир вздохнул. – Вы поняли хоть что-нибудь? – обратился он к юноше.

– Нет… то есть да, – запинаясь, пробормотал тот. – Хотя… – Он покачал головой.

– Неудивительно, – сказал вампир, глядя в окно.

– Подождите, подождите! – воскликнул юноша. – Лента кончается, я переверну кассету.

Вампир терпеливо ждал.

– Что же случилось потом? – спросил юноша, вытирая вспотевшее лицо платком.

– Я стал видеть по-другому. Глазами вампира, – равнодушно, почти рассеянно ответил Луи. Потом очнулся и продолжил: – Лестат отступил назад, на нижнюю ступеньку лестницы, но в первый момент я просто не узнал его. Прежде его лицо было абсолютно белым и светилось в темноте. Теперь он предстал передо мной полным жизни и крови, излучающим мощное яркое сияние, источник которого находился внутри его самого. Я огляделся по сторонам и обнаружил, что изменился не только Лестат. Преобразилось все вокруг.

Я вдруг словно прозрел и увидел мир во всем разнообразии цветов и форм. Помню, меня так захватила игра красок на пестрых пуговицах плаща Лестата, что я долго не мог оторвать от них глаз. Потом он вдруг рассмеялся, и мне показалось, что за один миг я излечился от многолетней глухоты. Барабанный ритм сердца по-прежнему звучал у меня в ушах, а теперь к нему присоединились раскаты металлического смеха, они слились в общий гул. Как будто одновременно звонят несколько колоколов. Но скоро я научился разделять звуки и старался слушать каждый в отдельности. Потом они снова перемешались, но я уже безошибочно отличал один от другого, эти мягкие, нарастающие звуки, прерывистые, но бесконечные, слившиеся воедино и такие разные. Перезвоны смеха. – Вампир счастливо улыбнулся. – Перезвон колоколов.

«Перестань таращиться на мои пуговицы, – сказал Лестат. – Пойди лучше в сад, стряхни с себя прах человеческий. И не влюбляйся без памяти в эту ночь, а то заблудишься в трех соснах».

Последнее замечание было и впрямь нелишним: я это понял, едва отошел от дома. Лунный свет на мощеных дорожках сада заворожил меня, я стоял и глядел на них чуть ли не час. Я прошел мимо часовни брата, даже не вспомнив о нем; надо мной шумели дубы, и звуки ночи казались голосами тысяч женщин. Они шептали что-то, манили, звали к себе. Но мое тело переродилось еще не совсем, и, привыкнув к новому зрению и слуху, я почувствовал боль. Все человеческое покидало меня. Человек во мне умирал – начинал жить вампир. И новые, обостренные чувства вампира родили во мне сперва тревогу, а потом и страх перед собственной смертью. Я бросился по ступенькам вверх, в гостиную. Лестат уже деловито разбирал мои счета и бумаги.

«Да ты богач», – приветствовал он мое появление.

«Что со мной происходит?» – закричал я.

«Ты умираешь, только и всего. Перестань валять дурака. Кстати, где у тебя лампы? Я не нашел ни одной, разве что фонарь на улице. Принеси мне его. У тебя столько денег, а ты не можешь раскошелиться на китовый жир».

«Умираю! – кричал я. – Умираю!»

«Это случается с каждым», – сказал Лестат.

Он не хотел мне помочь. Даже сейчас, оглядываясь назад, я презираю его за это. Не потому, что я был напуган, а он не утешил меня. Но он мог бы объяснить, что моя смерть, то есть перемена, происходившая со мной, столь же увлекательна и прекрасна, как ночь, которую я только что чувствовал и видел. Но он этого не сделал. Потому что Лестат был совсем не такой, как я.

В словах вампира не было ни тени самодовольства. Только сожаление, что ничего не изменишь.

– Alors[1], – вздохнул он, – я умирал быстро, а значит, и так же быстро умирал мой страх перед смертью. Жаль только, что я не мог спокойно и внимательно следить за своим превращением. Что я не уделил этому больше внимания. Лестат же вел себя как круглый идиот. «Черт побери! – вдруг выругался он. – Я забыл запасти для тебя еду. Ну что я за дурак!» Я едва не сказал, что придерживаюсь того же мнения. «И спать тебе придется со мной, – продолжал он. – Я не успел приготовить для тебя гроб».

Вампир рассмеялся.

– Слово «гроб» вселило в меня такой ужас, что, наверное, на него ушла вся оставшаяся у меня способность бояться. Но ужас быстро прошел, мне только не хотелось лежать в одном гробу с Лестатом. Сам он пошел попрощаться с отцом и сказать, что вернется к вечеру. «Куда ты идешь? Почему ты вечно пропадаешь по ночам?» – стал допытываться старик, и Лестат потерял терпение. Раньше он держался с отцом исключительно вежливо, пожалуй, даже чересчур, но тут взорвался: «Разве я не забочусь о тебе? Я все для тебя делаю, не то что ты для меня. Ты сейчас живешь так, как я никогда не жил, и если мне охота весь день спать и пьянствовать по ночам, то это, черт возьми, мое право!» Старик униженно заплакал. Только особенное состояние чувств, в котором я тогда пребывал, и страшная физическая слабость не дали мне вмешаться. Я наблюдал за происходящим через открытую дверь и не мог отвести глаз от разноцветного покрывала на постели отца Лестата и поразительного смешения красок на его лице. Я завороженно смотрел на голубые вены, пульсирующие под розово-серой кожей, пожелтевшие от старости зубы, мелкую дрожь тонких бескровных губ. «Что за сын, что за сын», – бормотал он. Конечно, он и не догадывался, кто его сын на самом деле. «Ну ладно, иди куда хочешь. Наверное, ты завел себе подружку и отправляешься к ней по утрам, когда муж уходит из дома. Только дай мне мои четки. Куда они запропастились?» Лестат опять выругался, но выполнил его просьбу…