Вампирские хроники: Интервью с вампиром. Вампир Лестат. Царица Проклятых - [14]

Прекрасный, волшебный город, жить в нем было так сладко. Помню вечерние прогулки в полусвете газовых фонарей… Элегантному, богато одетому вампиру ничего не стоило затеряться в экзотической толпе, разве что иногда послышится шепот: «Посмотрите, вот тот человек… он такой бледный… как светится его кожа… и эта походка… тут что-то не так!» Но прежде, чем прозвучит еще хоть слово, вампир исчезал, растворялся в знакомом городе, темные аллеи звали его на поиски добычи, он видел в темноте, как кошка, он выходил на охоту. Полутемный кабак, где спит пьяный матрос, уронив голову на столик; гостиничный номер с высокими потолками, одинокая женщина дремлет, ее ноги покоятся на расшитом пуфике, колени укрыты кружевной шалью. Маленькая склоненная головка подсвечена тусклым огнем. Она не заметит тени, скользнувшей по лепнине потолка, не увидит, что длинные белые пальцы уже тянутся погасить хрупкое пламя ее свечи.

Я заметил странную вещь. Все люди, которые жили когда-то в Новом Орлеане, мужчины и женщины, – все оставили память о себе. Они запечатлели себя в мраморе, кирпиче и камне, они выстроили дома, которые стоят и поныне. Нет уже газовых фонарей, в небе над городом летают самолеты, на Кэнал-стрит возвышаются современные офисы. Но прежняя романтика, прежняя красота все же сохранилась. Может быть, не на каждой улице. Но на многих. Я гуляю по Французскому или по Садовому кварталу, светят звезды, и я словно возвращаюсь на сотни лет назад. Такова уж природа зданий, будь то жалкая лачуга или дворец с коринфскими колоннами, обнесенный чугунной решеткой. Оказавшись рядом с ними, заново переживаешь давние чувства. Луна в ночном небе над Новым Орлеаном не изменилась, и так будет всегда, пока стоит город. Душа города осталась прежней.

Вампир печально вздохнул и покачал головой, словно сомневаясь в собственных словах.

– Так о чем мы говорили? – устало сказал он. – Ах да, о деньгах. Итак, Лестат грабил своих жертв, предоставив мне решение главной задачи – правильное вложение капитала. Я пил только кровь животных, а он убивал людей, по двое-трое за ночь, а иногда и больше. Одной жертвы ему было мало, он только утолял жажду и тут же отправлялся дальше, на охоту. Причем, как он сам выражался, чем лучше человек, тем больше он ему нравился. Он любил начать ночь со свежей, молоденькой девушки, а кульминацией и подлинным триумфом считал убийство юноши примерно вашего возраста. Да, к ним у Лестата была особая страсть.

– Моего возраста? – прошептал молодой человек и в ужасе отшатнулся.

– Да. – Вампир словно не заметил страха на лице собеседника. – Потому что труднее всего расставаться с жизнью, когда она стоит на пороге расцвета. Это мое объяснение. Лестат, конечно, ни о чем таком не задумывался. Он вообще ничего не понимал.

Чтобы рассказать о гнусных привычках Лестата, достаточно одного примера. Неподалеку от нас, вверх по реке, находилась тогда плантация семьи Френьер. Чудесная, плодородная земля, прекрасная почва для сахарного тростника, и Френьеры возлагали на нее большие надежды: как раз в то время впервые начали рафинировать сахар. Может быть, вы знаете, что процесс рафинирования изобрели в Луизиане. Какая горькая ирония: именно та земля, которую я так любил, подарила миру этот страшный яд. В городе только и думали что о новом открытии, сладкая, гибельная отрава властвовала над людьми, как наркотик, все прежние ценности померкли перед ней… Но вернемся к нашему разговору. Итак, по соседству с нами жили Френьеры – известный старинный французский род. Родители умерли, осталось шестеро детей: пять дочерей и сын. Трем девицам судьба уготовила участь старых дев, две другие были еще молоды. Все заботы о семье легли на плечи единственного брата. Он управлял плантацией, пытался найти подходящие партии для сестер и собирал для них приданое. Благосостояние дома висело на волоске. Все зависело от будущего урожая, под который он брал кредиты. Он заключал сделки, решал финансовые вопросы и как мог оберегал внутренний мир семьи от грубой действительности. Именно его Лестат наметил себе в жертвы. Но на этот раз фортуна едва не обманула Лестата. Он обезумел. Он готов был жизнь отдать, только бы заполучить Френьера. А дело вот в чем. Случилось так, что Френьера вызвали на дуэль. На балу он оскорбил молодого испанского креола. Ссора вышла из-за пустяка, но, подобно всем молодым креолам, противник Френьера горел желанием умереть ни за что. Они оба хотели умереть ни за что. В доме у Френьеров поднялся переполох. Конечно, Лестат обо всем узнал. Мы часто охотились на плантациях Френьеров: Лестат на рабов и мелких воришек, а я – на животных.

– Вы убивали только животных? – очнулся юноша.

– Да, но об этом позже. Как правило, насытившись, я не мог отказать себе в излюбленном развлечении вампира – наблюдать за людьми, не подозревающими о его присутствии. Поэтому я знал сестер Френьер так же хорошо, как розовые кусты вокруг часовни, где я спал. Это были замечательные девушки. Каждая по-своему не уступала в остроте ума брату, а одна (я назову ее Бабетта) даже намного превосходила. Но они не получили достаточного образования, чтобы самостоятельно вести дела, и – об этом знала вся округа – полностью зависели от брата. Они буквально молились на юношу, считали его полубогом, и никакое другое чувство в их сердцах не могло даже отдаленно сравниться с пылкой и самозабвенной любовью к брату. Отчасти такая сильная привязанность объяснялась инстинктом выживания: если бы Френьера убили на дуэли, их мир рухнул бы. Так что можете себе представить, что творилось в доме вечером накануне дуэли. А Лестат злобно скрежетал зубами при мысли, что Френьер может ускользнуть.