Вампирские архивы: Книга 2. Проклятие крови - [241]

Крестьяне не могли знать, что прах графа развеяли по ветру, а кроме праха, в гробу ничего не было. Не могли они знать и о том, что случилось с Сюзанной.

Вспоминая прошедшие дни, граф добрался до небольшого ручейка и пошел вдоль него. Здесь он встретил девушку, дочь Раймона. И — какая удача! — она была не одна, а со своим возлюбленным Антуаном Лефевром. Они обнимались. Антуан был хром на одну ногу, и это обстоятельство спасло его от службы в армии, но, едва завидев скалящегося графа в черном плаще, он побежал быстрее лани. Сюзанна, к несчастью, осталась, и от нее пришлось избавиться. Граф закопал ее тело в лесу меж валунов, так что обнаружить труп не представлялось возможным. Тем не менее он сожалел о содеянном.

Однако в итоге все сложилось как нельзя лучше: суеверный Раймон лишний раз убедился, что вампир вернулся. Он своими глазами видел призрак, видел открытый пустой гроб. Его дочь исчезла. И старик запретил кому-либо приближаться к кладбищу, лесу и замку.

Бедный Раймон! Старостой он больше не был — деревню разрушили при обстреле. Невежественный сломленный старик, он только и делал, что нес бессвязную чушь о «живом мертвеце».

Граф улыбнулся и продолжил свой путь. Легкий ветерок развевал его плащ, и отбрасываемая им тень напоминала летучую мышь. Он уже мог разглядеть кладбище с покосившимися могильными камнями, торчащими из земли, как гниющие в лунном свете пальцы прокаженного. Наверное, самой большой данью его таланту можно было считать то, что на самом деле он испытывал отвращение к смерти, к мраку, к тому, что таилось в ночи. Он не выносил вида крови и чувствовал почти патологический страх перед замкнутым пространством склепа.

Да, это была великая роль, но граф благодарил судьбу за то, что пьеса близилась к концу. Пора сыграть заключительную сцену и сбросить с себя личину персонажа, придуманного им самим.

Приблизившись к склепу, он разглядел в темноте очертания грузовика. Склеп был открыт, но оттуда не доносилось ни звука. Значит, радисты закончили погрузку и подготовились к отъезду. Осталось переодеться, снять грим и отправиться в путь.

Граф подошел к темному пятну грузовика. И тут…

И тут они набросились на него. Он почувствовал, как вилы впились в спину, и, ослепленный светом фонарей, услышал суровый голос, приказавший ему не двигаться.

Он и не двигался. Он мог только следить взглядом за тем, как они сходятся вокруг него. Они — Антуан, Клод, Раймон и другие. Наставив на графа вилы, около десятка крестьян глядели на него с яростью и страхом.

Как же они посмели?

Вперед вышел капрал американской армии. Вот и ответ: здесь были капрал американской армии и еще один человек в форме, со снайперской винтовкой. Это их заслуга. Графу даже не было нужды смотреть на сваленные в грузовике, изрешеченные пулями тела трех радистов, чтобы понять, что произошло. Американцы перестреляли его людей, застав их врасплох, а потом позвали крестьян.

Американцы забросали его вопросами: «Как тебя зовут? Эти люди работали по твоему приказу? Куда вы собирались отправиться на грузовике?» Спрашивали по-английски, конечно. Но граф молчал, хотя прекрасно понимал английскую речь. Он только улыбался и качал головой. Вскоре, как он и предполагал, американцы оставили его в покое.

Капрал повернулся к своему напарнику.

— Ладно, — сказал он, — поехали.

Тот кивнул, залез в кабину грузовика и включил зажигание.

Капрал направился к машине, но, не дойдя до нее, повернулся к Раймону:

— Мы переправим грузовик через реку. Присмотрите за нашим другом. Через час приедут солдаты, чтобы забрать его.

Раймон кивнул в ответ.

Грузовик исчез в ночи. Стало совсем темно, луна скрылась за тучей. Граф оглядел своих охранников, и улыбка сошла с его лица. Сброд, куча угрюмых невежественных идиотов. Однако они вооружены. Ни единого шанса на побег. Крестьяне таращились на него и что-то бормотали.

— Отведите его в склеп. — Граф узнал голос Раймона.

Крестьяне повиновались приказу и начали вилами подталкивать пленника вперед. И тут у графа затеплился первый слабенький лучик надежды. Крестьяне подталкивали его крайне осторожно, близко не подходили и под его взглядом опускали глаза.

Они боялись его и потому заталкивали в склеп. Американцы уехали, и суеверный страх вернулся — они боялись его присутствия, его силы. Ведь в их глазах граф был вампиром. Он мог превратиться в летучую мышь и исчезнуть. По этой причине они решили закрыть его в склепе.

Граф пожал плечами и оскалил зубы в самой зловещей улыбке. Когда он вошел в склеп, крестьяне отпрянули назад. Граф повернулся и, поддавшись порыву, завернулся в плащ. Это был инстинктивный заключительный жест, соответствовавший его роли, и реакция зрителей оказалась адекватной. Крестьяне издали стон, а старый Раймон осенил себя крестом. Эта реакция доставляла большее удовольствие, чем аплодисменты.

Во тьме склепа граф позволил себе слегка расслабиться. Он ушел со сцены. Жаль, что ему не удалось уйти так, как задумывалось, но таковы превратности войны. Скоро его отвезут в американский штаб и допросят. Конечно, не избежать кое-каких неприятностей, но самое худшее, что его может ожидать, это несколько месяцев в лагере военнопленных. Даже американцы почувствуют восхищение, когда услышат историю о его мастерском обмане.