Вампирская сага Часть 3 - [32]

— Ну, с такой внешностью он и не может быть затворником. — Тут же оправдала его Фанни. — Музыкант… — Со вздохом повторила она.

— Фанни, — позвала Сэм, — мне кажется, или ты влюбилась?

— Мне можно, — беззаботно пожала плечами она, — что мне терять. Даже если это роман на одну ночь.

— Скорее, на один день. — Машинально поправила Сэм.

— Ты думаешь, мне ничего с ним не светит? — Безнадежно спросила Фанни, тут же поникнув.

— Фанни, я не это имела в виду, а только то, что у него ветер в голове. — Сказала Сэм, а сама подумала: — Или в крыльях.

— На чем он играет? — Снова оживилась Фанни.

Очень странно и приятно было рассказывать кому-то о Габриэле, Сэм испытывала гордость за него. Но, что бы там ни было дальше, она уже радовалась тому, как горят глаза Фанни, Сэм давно уже не видела ее настолько ожившей. Лишь бы у Габриэля сработало, тогда с ней и дальше все будет хорошо.

— Что это с Фанни? — Спросил Дэниэл, когда девушка выпорхнула из дверей и побежала по ступенькам.

— Влюбилась. — Сэм улыбнулась Дэниэлу, и он улыбнулся в ответ.

— Я нашла счет в кабинете у Мака, — произнесла Сэм, протягивая ему листок. — Он адресован тебе.

— А, мы его искали на прошлой неделе, но уже оплатили. — Ответил Дэниэл, пробегая глазами по бумаге. — Ты скучаешь по нему? — Спросил он, подымая глаза.

Сэм какое-то время молчала, потом честно ответила:

— Да.

— Я тоже. — Сказал Дэниэл. На несколько долгих секунд между ними воцарилось молчаливое взаимопонимание.

— Надо будет перебрать бумаги в его кабинете, и выбросить все лишнее. — Прервал молчание Дэниэл.

— Не надо. — Ответила Сэм поспешно. Дэниэл снова внимательно посмотрел на нее.

— Сэм, — тяжело произнес он, — он не вернется.

— Нет, — упрямо покачала Сэм головой, и на этот раз Дэниэл не стал спорить, а просто коротко пожал ей руку, направляясь к лестнице.

Глава 25

За завтраком, когда Сэм повернулась, чтобы налить себе кофе из турки, она услышала сзади знакомый голос:

— А для меня второй чашечки не найдется?

— Габриэль, — улыбнулась она.

— Ты сегодня рано. Я думал, мне тут полдня придется околачиваться среди гробов в ожидании твоего пробуждения.

— Ну конечно, — протянула Сэм. — Как же еще, без твоих колкостей.

— Сегодня, — сказал Габриэль, самостоятельно раздобыв чашку и заваривая себе чай.

— Что сегодня? — Недоуменно спросила Сэм.

— Ты пей, пей свой кофе. — Ухмыльнулся Габриэль.

— Не могу, когда такой неотразимый мужчина вертится прямо передо мной. — Сэм состроила гримасу.

Габриэль удивленно развернулся к ней.

— Что такое? Ты, наконец, заметила?

— Я уже давно ослепла от твоей красоты, и ничего больше не вижу. Но другие — да, заметили, оценили, замучили меня вопросами, что ты любишь, какого цвета носишь нижнее белье…

Габриэль смотрел на нее, как ребенок, хлопая глазами.

— Ну что ты изображаешь невинность, — разочарованно произнесла Сэм. — Фанни втрескалась в тебя с первого взгляда.

— Подсолнух?

— Да. — Кивнула Сэм, делая глоток.

Габриэль задумчиво прошелся по кухне.

— Это неплохо. — Сказал он. — Тем больше она доверится мне.

— А что потом?

— Потом? — Он посмотрел на Сэм. — Это ты мне рассказывала свою теорию, что будет потом.

— А ты как думаешь?

Он снова хотел что-то съязвить, но затем, посмотрев в лицо Сэм, передумал.

— Да все будет нормально.

— Тебе не помешает то, что она…

— Ее влюбленность? — Габриэль загадочно улыбнулся. — Не думаю.

— Габриэль, она тебе нравится! — Уличила его Сэм.

— Мне все девушки нравятся, — отвертелся он, утаскивая у нее из-под носа булочку.

— Мерзавец, — подытожила Сэм, хлопнув рукой по пустому месту на столе.

Глава 26

«Как же больно… Свет омрачен тьмой, и виной тому только я. Как странно стало течь время, и уже неизвестно, что правда, что нет. Условности смыли поток истины, тьма сошла на землю, и день теперь носит облик ночи, и ночь объединилась с днем».

Сэм взволнованно пробегала глазами страницу. Она снова не удержалась и принялась читать дневник. Она смутно помнила события, теперь переживала эмоции. Почти весь день после гибели детей света она провела, размышляя, колеблясь, мучимая болью утраты и сомнениями. Сомнениями в том, верно ли она избрала путь, последовав за своим неразумным сердцем, или ее страсть была пагубной, и, глядя на то, что стало со светом, и на ликование созданий тьмы, все больше склонялась к тому, что совершила непоправимую ошибку.

«И вот я одна, смотрю на дело рук своих, и знаю, что больше нет никого из вас. И слезы катятся по моему лицу, и слезы эти принадлежат тебе, Михаэль, прежде всех остальных. Первый, лучший, старший».

Сэм задумалась, оторвавшись от дневника. Ей было знакомо имя, но она не понимала, почему Мара в самое тяжелое свое время вспоминает о нем. Кто он? Ясно, что он был ангелом. Первым? Сэм заглядывала внутрь своей несчастной головы, но не могла там ничего откопать. В ее сознании всплыли даже образы из песочницы с лопаткой из раннего детства, но о Михаэеле — упорно ничего, ноль. Сэм снова вернулась к чтению, в надежде выловить что-то еще, но дальше снова шли сомнения и сетования Мары. Она не могла себя осудить за излишнюю сентиментальность в дневнике, после всего, что тогда случилось, но это все было не то. Тогда Сэм просто-таки хлопнула себя по голове от своей несообразительности: она же пропустила страницы с созданием. Там просто обязан был быть ответ на ее вопрос.