Вампиррова победа - [39]

Потом он заметил ряд массивных построек из того же камня, что и дом. Над черепичной крышей одной из них торчал дымоход, из которого клубами вылетали круглые облачка четкой формы.

Дэвид двинулся к постройке.

В дверях его встретил человек, державший в руках меч с раскаленно-оранжевым острием. Попадая на острие, капли дождя шипели и превращались в пар.

Дэвид внезапно не нашелся что сказать.

— Джордж Леппингтон?

Старик кивнул, потом повернулся и исчез в дверном проеме.

На какое-то мгновение Дэвид так и остался стоять на дорожке. В конце концов, может быть, старик не желает его видеть? Прошло лет двадцать с тех пор, как они виделись в последний раз.

В последнее время Дэвид неоднократно спрашивал себя, не было ли какой-то вражды между его отцом и Джорджем Леппингтоном. Его родители посылали старику открытки к Рождеству и дню рождения, но никогда не получали ничего в ответ.

М-да, большая ошибка, Дэвид, подумал он. Возможно, тебе стоит просто выскользнуть из сада и вернуться в город. И поискать утешения в огромной булке.

Тут из недр постройки послышался на удивление звучный низкий голос:

— Знаешь, Дэвид, здесь намного суше, чем на улице.

Поскольку это хотя бы отдаленно напоминало приглашение, Дэвид вошел внутрь.

3

Дядя стоял в самом центре самой что ни на есть заправской кузницы. Здесь были наковальня, кожаные мехи и светящийся от углей желтым кузнечный горн — полыхавший в нем огонь отбрасывал стену жара, в которую Дэвид уперся всем телом, будто она была вполне материальна. Огромный железный колпак над горном служил для вытяжки дыма. По стенам висели всевозможные инструменты, которых Дэвид ни за что на свете не сумел бы назвать. Знакомыми выглядели только с дюжину или побольше молотков и молотов различного размера: от крохотного молоточка, пригодного на первый взгляд разве что колоть леденцы, до громадного молота, способного раздробить ворота самого ада.

Старик поднял меч, над которым трудился, и с сосредоточенным видом принялся рассматривать его острие.

— Ну вот, упрямец начинает приобретать форму, хотя поработать придется еще немало.

Прислонив оружие к верстаку, он снял кожаный передник.

— Ты, похоже, замерз, внучатый племянник. Садись поближе к огню.

Чуть ближе — и я вспыхну, подумал Дэвид, лицо которого покалывало от жара. Тем не менее он присед на табурет, который его дядя подтащил по земляному полу.

Дэвид молча смотрел, как дядя вешает передник на гвоздь в стене. Джордж Леппингтон был огромного роста, и в восемьдесят четыре года в нем не было ни следа старческой дряблости. Рукам в этом возрасте положено быть хрупкими, думал Дэвид, возможно, со следами артрита, и уж конечно — в коричневых пятнах пигментации; а перед ним были руки человека вполовину возраста дяди. Энергия и жизненная сила просто били в дяде ключом. Лицо у него было морщинистое и обветренное, но голубые глаза под косматыми белыми бровями бодро поблескивали. И на лоб ему падала густая челка тех же совершенно белых волос. Если и существовал эликсир жизни, то этот человек по утрам отхлебывал его основательный глоток.

— Да, выглядишь ты как Леппингтон. Так что в старых генах осталась еще жизнь. Как родители?

— Хорошо. На этой неделе отправляются на яхте в Грецию.

— Под парусом?

Дэвид кивнул.

— Зиму она простояла в сухом доке. Отцу не терпелось спустить ее на воду.

— А, это северная кровь в его жилах. Она есть и в моих, и в твоих тоже. Добрая красная кровь викингов. Чаю?

— Да, пожалуйста.

Отыскав тяжелый закопченный чайник, старик поставил его на тлеющие угли. Пока они ждали, когда закипит вода, старик задавал вопросы — безлико-вежливые, какие задают отдаленному родственнику. Он не улыбался и говорил с грубовато-добродушной деловитостью.

Дэвид обнаружил, что сам он отвечает довольно сдержанно.

— Сахар? Молоко? — осведомился старик.

— Только молоко.

— Не хочешь кусочек лимона?

— Нет, спасибо.

— Хорошо. Если бы ты сказал «да», я схватил бы вон тот меч и разом снес бы тебе голову.

Дэвид подобрался и бросил взгляд на дверь. Тут старик впервые улыбнулся.

— Прости мое чувство юмора, внучатый племянник. Но я ожидал, что ты появишься в розовом галстуке, никчемных кожаных туфлях и воняя одеколоном. — Он бросил на Дэвида проницательный взгляд. — Так они тебя не испортили, забрав в большой город?

— В Ливерпуль? Ну, мы жили на окраине. И в конце концов, Ливерпуль — это не Париж или Сан-Франциско.

— Рад слышать, внучатый племянник, рад слышать. — Он Бросил в чайник несколько ложек заварки. — Кстати, не могу же я все время звать тебя внучатым племянником? Как тебя величать? Доктор Леппингтон?

Дэвид улыбнулся.

— Просто Дэвид.

— Тогда никаких, черт побери, «дядя Джордж», или я снова возьмусь за меч, — сурово отозвался старик. — Ты теперь взрослый. Зови меня Джордж.

В два шага он оказался возле Дэвида, и тот пожал протянутую руку. Кожа старика была жесткой, а хватка — железной.

— Хорошо, Джордж, — с улыбкой кивнул он.

— Я начал делать такие, — его дядя (Джордж, поправил себя Дэвид, зови его Джордж) кивнул в сторону меча, — когда пару лет назад продал дело. Нужно было чем-то себя занять. Не хотелось начать гнить до времени. Каковы твои профессиональные рекомендации?