Вам сюда - [3]

Они говорили, не переставая — Юля оказалась приезжей, студенткой-заочницей в педагогическом, снимала на двоих с подругой крошечную квартирку и пять дней в неделю стояла в книжном на кассе. Больше она о себе не рассказывала, но Марик и не спрашивал. Зато как прекрасно она умела слушать! Она смотрела на него, почти не мигая, подперев острым кулачком подбородок и только иногда поправляя упорно падающую на глаза непослушную чёлочку, которую Марик находил особенно трогательной. Он рассказал о себе. Отца он никогда не знал, а мать едва помнил — она умерла, когда Марику было пять лет, и он остался вдвоём с бабушкой, учительницей литературы в школе. Потом разговор перешёл на книги, с них на кино, потом опять на литературу. Провожая Юлю до дома, Марик чувствовал, будто знает её очень давно, он совсем перестал комплексовать и следить за каждым сказанным словом. Несколько раз ему удалось легко пошутить, Юля заливисто смеялась, и он смеялся вместе с ней. А потом она взяла его под руку, грудью прижалась к локтю, у Марика сладко заныло в паху, он с огромным удивлением понял, что возбудился, и ему стало стыдно. Он снова покраснел и стал запинаться, но в этот момент они уже подошли к её дому и остановились напротив парадной. Марик принял немыслимую позу, пытаясь скрыть возбуждение, и покраснел уже совершенно отчаянно. Юля посмотрела на него с удивлением, но вдруг всё поняла и покраснела сама.

— Сегодня нельзя, — сказала она быстро, — но ничего, ты подождёшь, правда?

Марик кивнул. Он не понял, что именно нельзя и чего ждать, но готов был ждать хоть всю жизнь. А когда Юля шагнула к нему, положила руки на плечи и поцеловала в губы, а потом быстро исчезла в парадной, и Марик услышал лёгкую дробь её каблучков по ступенькам, он вообще перестал что-либо соображать.

— А вам не кажется, ребята, что наш Марчелка изменился? — Ира Аверина поставила на стол фирменное блюдо, запечённую в яблоках утку. — Открывай выпивон, Серёжа, — велела она мужу. — Марик, Жека, не стесняйтесь, накладывайте. Ой, мальчики, как я рада, что мы иногда собираемся.

— Точно изменился, — двухметровый здоровяк Серёга свернул пробку с литровой бутылки сорокаградусной и сноровисто разлил по рюмкам. — К лучшему. А ну-ка, давайте накатим за изменившегося к лучшему Марика.

— Влюбился, наверное, — выразил догадку эксцентричный красавчик Жека и чокнулся по очереди с Серёгой и Мариком. — Ну, давайте, за любовь!

Марик быстро пьянел. Он вообще-то не пил, но сегодня не стал сдерживаться. Марик с радостью принял приглашение одноклассника и сейчас чувствовал себя в компании лучших друзей. Той компании, которой у него по сути никогда не было. Даже сволочной Жека, в школе не упускавший случая поддеть Марика и поиздеваться над ним, казался сейчас милым и добрым парнем.

— Всё зло от баб, — Жека разлил водку и подмигнул Серёге. — Ирочка, к тебе не относится. Серый, помнишь Вальку Лохматого из параллельного класса?

— Лохматого? Да вроде помню, — Серёга выпил и захрустел огурцом. — И что Лохматый?

— Ну слушай. Завернули мы с ним, значит, в кабак — с месяц назад дело было. И обломались. Все тёлки или страшные, или заняты. Ну, он и говорит — давай к одной интеллектуалке поедем, у неё ещё подружка есть. В общем, поехали, даже звонить не стали, сильно вдетые были. А в таком кураже, сами знаете, лишь бы до бабы дорваться, а там один хрен.

— Ты, Женя, половой вездеход какой-то, — засмеялась Ира. — Ну, ладно, ладно, давай рассказывай, раз уж начал.

— Так я и говорю. — Жека махнул новый стопарик. — Приезжаем, значит, а Валькиной тёлки-то и нет, одна подружка только. Ну и оторва, млин. Сама от горшка два вершка, а жарится — мама, не горюй. Даже уговаривать не пришлось, так мы её с Лохматым, извини, Ирочка, в два ствола. У неё ещё на животе стрелка наколота, на… в общем, на то самое показывает, и написано "Вам сюда". Оказалось, на малолетке чалилась, там сдуру и наколола. Но самое смешное поутру выяснилось.

— И так уже смешно, — сердито сказала Ира. — Ладно, договаривай уж, что выяснилось?

— Учительницей будущей потаскушка наша оказалась. Будет разумное, доброе, вечное, млин, сеять. Вся такая из себя начитанная.

— К-как зовут? — пролепетал протрезвевший Марик, — зовут её как?

— Да какая разница… Юлей зовут, в книжном магазине у метро работает. — Жека выпил, выдохнул в сторону и назвал станцию метро. — Тебе тоже захотелось, что ли? Давай познакомлю.

Марик встал, схватил за горлышко ополовиненную бутылку, размахнулся и что было сил ввалил опешившему Жеке по лицу.

Телефон в квартире Марика звонил, не переставая, но ему уже было всё равно. Последние два часа он потратил, аккуратно вытирая пыль со стоящих на стеллажах книг. Прощаясь с каждой, он на секунду задерживал на ней взгляд и переходил к следующей. Он просил прощения у своих друзей за то, что не сможет их больше перечитать. Просил прощения у Дюренмата, у Фриша, у Хеллера… Закончив, он сел за стол и быстро набросал записку. Он завещал своих друзей знакомой девушке Юлии, и извинился, что не знает её фамилии. Потом прошёл в ванную и наполнил её горячей водой. Разделся, залез в ванну, и, зажмурившись, полоснул бритвой по запястьям.