Вам сообщение - [7]

— Хорошо, что же тогда тебе нравится делать? — спросила она у Греты с искренним любопытством.

— Вместо того чтобы стоять полдня в очереди, чтобы купить новую футболку? Да кучу всего.

— Например?

— А тебе-то что?

— И потом, прости, кто тебе сказал, что я собираюсь купить футболку?

— А мне-то что?

— Ей очень нравится ездить на велосипеде! — успела вмешаться Лючия, прежде чем собеседницы набросились друг на друга как две разъяренные кошки. — Правда, Грета?

— Правда, — согласилась Грета, повернулась спиной к обеим и направилась к Мерлину. Сняла цепь, повесила ее себе на грудь, натянула браслет на икру и закрутила педалями, успокаиваясь и оставляя позади Эмму с ее болтовней.

— Слушай, ну зачем она тебе? — спросила Лючия. — Я знаю ее два года, и она всегда была такой.

— Какой «такой»?

— Вредной.

Эмма весело улыбнулась:

— Она не вредная. Она притворяется.

Брови Лючии снова превратились в два вопросительных знака, но на этот раз она не получила ответа.

— Ну что, встретимся в три в центре, идет? — предложила Эмма.

— Идет. Можем встретиться на Кампо де Фиори. Там работают мои родители.

— Отлично! — одобрила Эмма, помахала рукой и направилась к дому.

Лючия заложила большие пальцы за лямки рюкзака и двинулась в противоположном направлении, всерьез размышляя о том, с чего бы это человеку понадобилось притворяться вредным. Она уже дошла до прилавка, за которым торговали родители, но так и не нашла убедительных объяснений.

Супруги Де Мартино владели прилавком овощей и фруктов в самом центре рынка на Кампо де Фиори. Они всю жизнь работали бок о бок и гордились двумя вещами: своими помидорами и своими детьми. И тех и других они считали плодом своей любви и преданности, единственное отличие состояло в том, что помидоры всегда зрели слишком медленно, а дети росли слишком быстро. Два старших брата Лючии были уже совсем взрослыми, один пошел в дорожную полицию, другой только что поступил в университет. Но теперь и их малышка на глазах превращалась в молодую девушку. Отец упорно не хотел этого замечать и продолжал называть ее уменьшительно-ласкательными именами, навеянными сезонными овощами и фруктами. Осенью он называл ее «тыквочкой» или «фасолинкой», зимой она становилась «морковиной» или «капусточкой», весной на главу семейства Де Мартино снисходило вдохновение и он творил шедевры вроде «огуречичек», «клубничника», «артишочек», готовясь к летнему триумфу, когда Лючия называлась только одним гордым именем: «помидорка».

— А вот и она, моя прекрасная клубничинка! — обрадовался папа Де Мартино, увидев дочь в самом начале рынка.

— Самая прекрасная на площади! — подхватила Сестра Франка.

Сестра Франка, как звали ее все торговцы на Кампо де Фиори, была жадной старухой, переодевшейся в добрую бабушку. Она продавала консервированные оливки по цене чистейших алмазов, нисколько не стыдясь и даже считая это в некотором роде своим законным правом, своей пенсией после стольких лет честного труда. Ее любимыми жертвами были туристы. Ей всегда удавалось обмануть их при помощи одной и той же коварной тактики: наполняя кулечек, свернутый из старых газет, Сестра Франка отвлекала внимание клиентки лавиной комплиментов, которые она распыляла на причудливой смеси английского языка с римским диалектом:

— Ю ар соу красивая! Ю ар лайк мадонна в Сан-Пьетро! Красавица-просто-красавица! Ар ю э топ модел?

Она спрашивала это у шведок ростом метр девяносто и у полутораметровых японок с одинаковым неискренним любопытством.

Туристка улыбалась, благодарила, ликовала и не обращала никакого внимания на то, сколько оливок Сестра Франка сыпала в кулечек, свернутый из старых газет. Когда приходило время расплаты, было уже слишком поздно: кулечек был аккуратно завернут и весил в три раза больше, чем того хотела красивая мадонна из Сан-Пьетро.

— Ну что мне теперь — открывать его? Нет-нет, бери так.

Сестра Франка сплавляла сверток, хватала деньги и принималась изучать площадь в поисках новой жертвы. Но при виде Лючии ее охватывали приступы нежности.

— Повезет тому, кому ты достанешься, — громко кричала Франка, прикладывая руку к сердцу.

Лючия приветствовала ее, шевеля пальцами в воздухе, но без улыбки. Всякий раз, когда старуха говорила о счастливце, который ее полюбит, у Лючии кололо в животе. Где он, этот счастливчик? Почему до сих пор не объявился? Она его уже встретила и еще не знает об этом или она пока не была с ним знакома? Сколько времени ей еще ждать его? Лючия подумала об Эмме. У нее, наверное, уже была тысяча историй любви, а может, она уже даже целовалась.

— Хочешь две оливочки? — прервала Франка ее романтические мечты.

— Нет, спасибо, — отказалась Лючия и направилась к родителям.

— Что в школе?

— Все хорошо, мама. У нас новенькая в классе. Она родилась в Голландии, но путешествует по всему свету, потому что ее отец рисует дома. Ее мать итальянка, поэтому она прекрасно говорит по-итальянски, а еще по-английски и по-французски.

— Приведи ее как-нибудь к Сестре Франке, может, научится чему… — пошутила синьора Де Мартино.

— Ага, попозже. Она придет сюда в три. Она звала меня на шопинг. Можно мне пойти с ней?