Прокурор как раз пытался разбросать в палисаднике остатки снега, когда его позвали к телефону. По голосу он тут же узнал адвоката Шлоссера, которого считал довольно видным членом сообщества юристов, поэтому выслушал максимально корректно и благожелательно.
Весьма учтиво обратившись к прокурору, Шлоссер начал:
— Прошу простить, что беспокою вас, но мне поручено дело, в котором очень важна была бы ваша предварительная оценка — как руководство к действию.
— О чем речь?
— Позвольте, я начну с того, что в этом деле мои клиенты — это Тириш и Шмельц, владельцы и издатели газеты, близкой к властям.
— Но в чем конкретно дело?
— Вчера ночью погиб журналист по фамилии Хорстман. Очевидно, несчастный случай. К сожалению, некоторые служащие криминальной полиции совершенно безосновательно пытаются раздуть это дело, относясь довольно неуважительно… к виднейшим лицам нашего города.
— Прошу, никаких гипотез, — перебил его Гляйхер. — Изложите мне поточнее конкретные факты!
* * *
Из донесения ассистента фон Готы:
«Я воспользовался служебной машиной для визита к фрау Генриетте Шмельц на ее виллу у озера Аммер. Прибыл в 18.30, но принят не был. Попытался кое-что разузнать у соседей. Вернулся в 21.15. Результаты приведены в приложении».
«Безрезультатно», — оценил донесение Фельдер.
* * *
Генеральный прокурор доктор Гляйхер тем же вечером хотел переговорить лично с полицай-президентом. Но узнал, что это невозможно, так как полицай-президент вместе с бургомистром на банкете для высшего общества. Тогда Гляйхер решил поговорить с советником Хедрихом. Оказалось, тот ушел домой, чтобы отоспаться после суточного дежурства.
— Тогда прошу к телефону, — потребовал генеральный прокурор, — начальника отделения по расследованию тяжких преступлений.
— Он уже давно не выходит из Штарнбергской больницы. Замещает его комиссар Циммерман, который как раз сейчас на выезде. Можем чем-нибудь еще помочь, герр прокурор?
* * *
Шмельц сидел на кровати в номере «Гранд-отеля», тоскливо озираясь по сторонам. Стол перед ним был заставлен бутылками с английским джином, шотландским виски, французским коньяком, итальянским вермутом. Он с отвращением отвел глаза: одна мысль об алкоголе вызывала спазмы в желудке.
Побродив воспаленными глазами по комнате, наконец заметил Хесслера. Хансик, как обычно, преданным голосом, спросил:
— Что могу я сделать для вас, герр доктор?
— Ты и вправду мой единственный друг, Хансик.
— Всегда к вашим услугам, — торжественно заявил Хансик. — Потому что вы для меня… всегда… для меня…
— Все нормально, Хансик, — успокоил Шмельц. — Это само собой разумеется. Но что касается твоей идеи — я не против. Нужно передохнуть, расслабиться, забыться…
— Надеюсь, я смогу предложить то, что нужно. Роскошная штучка, обойдется недешево, но она того стоит. Значит, через час на обычном месте.
* * *
— Что мне делать? — задумчиво спросил Петер Вардайнер жену после ухода Бургхаузена и Замхабера.
Фрау Сузанна приблизилась к нему, шурша тонкими шелками, ненавязчиво надушенная, заметно, но со вкусом подкрашенная.
— Ты подумал о том, — спросила она, продолжая разглядывать свое отражение в зеркале, — почему эти двое не пытались отговорить тебя от этой авантюры?
— Ты чудесно выглядишь!
— Очень приятно слышать это от тебя. Но задумайся лучше над моими словами. Замхабер наверняка спит и видит себя на твоем месте, а Бургхаузен использует любую возможность, чтобы избавиться от компаньона. Скандал, который ты собираешься вызвать, им в этом поможет.
— Сузи, — произнес он тоном возлюбленного школяра, — ты представить не можешь, как я тебя люблю!
— Так докажи это, Петер. Постарайся думать только обо мне. Можешь? Боже, как бы я была счастлива! Или тебе все еще мешает эта старая история со Шмельцем?
— Почему ты все сводишь к этому? Я тебя столько раз просил прекратить…
— Ты большой фантазер, Петер. В этом твоя сила, но и слабость тоже. — Сузанна словно обращалась к своему отражению в зеркале. И без всякого перехода воскликнула: — Нас ждут на балу холостяков! Ты должен произнести речь с приветствием масленичной церемонии. Сосредоточься на этом.
* * *
Комиссар Циммерман по пути от Келлера к себе домой снова заехал в управление. Инспектора Фельдера это не удивило, он тут же доложил:
— Фон Гота оставил рапорт о поездке к Генриетте Шмельц. Бумага у вас на столе.
Комиссар рассеянно кивнул. Как всегда, когда возвращался от Келлера.
— Больше ничего нового?
— Звонил генеральный прокурор Гляйхер, хотел срочно с вами поговорить.
Циммерман и это принял без комментариев. Фельдер продолжал:
— Появлялся капитан Крамер-Марайн, они с Вайнгартне-ром в техотделе. Явно хочет похвалиться какой-то находкой.
Через несколько минут Циммерман уже слушал разглагольствования Крамер-Марайна:
— Следы шин указывают, что автомобиль был снабжен бескамерными шинами, после изучения каталога промышленных образцов мы определили их как марку «файрстоун-феникс». Это новейший образец. Таких в Мюнхене еще немного.
С полчаса капитан морочил слушателей всякими техническими деталями, пока его не перебил звонок телефона. Звонил генеральный прокурор доктор Гляйхер, желавший говорить с комиссаром Циммерманом.
