Валюта любви - [56]

По мере того как нам подают блюда, они продолжают демонстрировать, как правильно использовать вилку для салата, вилку и нож для рыбы, десертную вилку и ложки, а также ложку для кофе. Я не разговариваю. Сижу прямо, киваю и пытаюсь запомнить эти правила. Зная, что они смотрят на меня и мои манеры, вспоминаю свои скромные начинания в Дауни, где у нас не было ни рыбной вилки, ни рыбного ножа. По-прежнему не знаю, чем зарабатывает на жизнь Доминик, но, видимо, я вхожу в круг его забот.

Много лет до меня не доходило, что находилась в современном гареме. Мне понадобились годы, чтобы осознать это. Я уже натерпелась стыда от всех, кому рассказывала про Аднана. Мои друзья были обеспокоены тем, что он на двадцать четыре года старше меня. Всякий раз, когда пыталась объяснить ситуацию друзьям, они говорили:

– Итак, ты была в гареме?

– Нет! Это не гарем, – отвечала я. – Вы думаете, это похоже на кино с кучей девушек, лежащих на бархатных подушках и одетых в костюмы для танца живота?

Признание того, что я оказалась в гареме, добавило бы еще один, более постыдный след скандала и унижения, и я не могла быть честной даже с собой в этих вопросах.

Я всегда без оглядки шла вразрез с общепринятыми нормами, поэтому старалась сосредоточиться на нашей любви и отношениях, а не на том, что это гарем с несколькими женами. Всегда защищала соглашение с Аднаном, потому что он был честен со мной в этом отношении с самого начала.

Тем не менее во всех гаремах от сотворения мира между женщинами происходит жесткая конкуренция. Этот гарем не был исключением. Я страдала от обиды и ревности, и все мы, женщины, следили друг за другом, но до тех пор, пока была его фавориткой, в моем мире царил порядок.

Никогда не забуду случая, когда Аднан вошел в мой номер посреди ночи, поставил коробку на прикроватную тумбочку и поцеловал меня в голову. Просыпаюсь и поворачиваюсь к нему. Увидев меня, он шепчет: «О, я ошибся номером. Извини, продолжай спать. Держи подарок», – и выходит. Прежде чем успеваю ответить, его след простыл. Тогда это меня сильно поразило. Мое сердце падает в желудок. Он перепутал меня с другой девушкой. Включаю свет и беру коробку.

Нет никакой радости в том, чтобы открывать подарок, не предназначенный тебе. Внутри тонкий футляр из серой замши, а в нем ожерелье из золота весом восемнадцать карат, изогнутое по форме женской шеи, как сокровище из гробницы Тутанхамона. Воображаю, как они вдвоем занимаются любовью, и мое сердце терзается болью. Закрадывается сомнение, смогу ли я в конце концов справиться с этим.

День или два спустя Аднан берет меня на свидание наедине в японский ресторан комплекса Caesars Palace. Возможно, он хотел проверить, не сержусь ли я. Водитель его лимузина доставляет нас на место, а его телохранитель следует за нами в ресторан. Думаю, он зарезервировал весь зал, потому что ресторан пуст. Помещение стилизовано в духе тропических джунглей с пальмами, водопадом и даже рекой и мостом.

После того как мы делаем заказ, он извиняется, говоря, что оставил кое-что в машине. Когда возвращается, у него вокруг носа виден белый порошок. Если он устал, размышляю я, нам в первую очередь не следовало выезжать на люди. Как только кокс начинает действовать, он снова становится оживленным и привлекательным.

Заметив мурашки на моих голых плечах от холодного дуновения кондиционера, он говорит: «Давай пойдем со мной!»

Следую за ним в соседние магазины, и он приводит меня в магазин меха. «Выбери что-нибудь», – предлагает он. Меха такие красивые и мягкие. Я не задумываюсь о жестокости к животным и выбираю манто из белой лисы длиной до бедра. Подкладка – белый шелковый атлас, и все это мягкое и теплое. Мы не возвращаемся к нашей еде; вместо этого идем играть в азартные игры.

Аднан игрок, и мы всегда посещаем частные игровые залы, где он может играть на большие деньги. (Он известен как «кит», один из крупнейших игроков в мире.) Мы сидим за столом, играя на стопки фишек по 10 000 долларов. Оба азартны, поэтому стараемся побить не только крупье, но и друг друга. Он позволяет и мне играть фишками по 10 000 долларов. Аднан, должно быть, потерял 300 000 долларов за один присест, но нисколько не обеспокоен проигрышем. Потом возвращаемся в его апартаменты. В постели ему на время удается отвлечь меня от мысли, что он принял меня за другую женщину.

Мне нужно вернуться в Лос-Анджелес, где меня ждет работа, но обещаю Аднану, что вернусь, как только смогу. Доминик заказывает мне билет, и меня переносят обратно в реальный мир. Прилетаю коммерческим рейсом в Международный аэропорт Лос-Анджелеса и добираюсь челночным автобусом до парковки Long Term Parking Lot C и моего светло-зеленого «форда фэрлейн-500» 1970 года. Проезжая по скоростной автомагистрали 405 с закрытыми окнами, врубаю на стереосистеме группу Queen, сбрасывая все наслоения жизни с Аднаном в Вегасе. Когда сворачиваю на подъездную дорожку родителей, мои волосы разлетаются в тысячу разных направлений, и все следы Вегаса спрятаны.

Аднан и я в Найроби, Кения, 1980 год

Пески

Лас-Вегас, штат Невада

Полет в пустыню – моя новая еженедельная рутина. Такси, украшенные манекенщицами, снуют в районе Международного аэропорта Маккаррена в Вегасе. Афиши над входами гостинично-развлекательных комплексов Caesars Palace, MGM и Hilton жирным шрифтом возвещают – Шер, Том Джонс, Либерас и Уэйн Ньютон.